Рыжики для чернобурки
Шрифт:
На вой прибежали трое омоновцев в шлемах с забралами, бронежилетах и с автоматами. Самый крупный остановился, снял шлем, обнажая бритую голову, и сообщил товарищам:
— Точно! Это Сивый! Он где-то взял ребенка! Что мы должны сделать в таком случае?
— Взять ребенка себе? — после долгого молчания спросил один из шлемов.
— Нет-нет-нет, — предложение бритому не понравилось. — И без этого проблем навалом. Наш служебный долг — объяснить матери ребенка, доверчивой гражданке, что она попалась в сети пакостника и скандалиста.
Волк в
— Подержи Лютика, — сухо сказал Валериан.
Адель заподозрила, что встреча с ОМОНом на этот раз не ограничится стандартной проверкой документов. Она влипла в какие-то внутренние разборки, и ладно бы сама влипла — вот он, Лютик.
Лютика омоновцы не смутили. Он пискнул, отвечая взвизгнувшему волку. Тот склонил голову, еще раз взвизгнул и постучал по асфальту хвостом.
— У нас есть птичка, — важно сообщил всем собравшимся Лютик и щедро протянул канарейку бритому. — Смотри!
Бритый, который уже открыл рот, чтобы что-то сказать, осекся.
— И желтая, и зеленая, — повертев двухцветную канарейку, дополнил Лютик.
— Красивая, — одобрил бритый и отступил на пару шагов. — Ладно... время поджимает, придется обойтись без просветительской работы. Гражданочка!
Адель посмотрела на бритого, ожидая подвоха.
— За солонками присматривайте, — ухмыльнувшись, посоветовал тот. — Убирайте подальше.
Группа исчезла, растворилась в тумане, как и не было — только волк в ошейнике тявкнул, прощаясь с Лютиком и одобряя пластмассовую птичку.
— Какая скотина! — с чувством произнес Валериан. — Сначала утро испоганил, а теперь и вечер.
Адель залпом выпила кофе, все-таки забрала Лютика, расстроенного тем, что волки так быстро убежали, и попыталась осторожно выяснить у Валериана причины заботы ОМОНа о доверчивых гражданках — неужели у них появились какие-то новые служебные обязанности? Ответ был крайне уклончивым. Подтвердилось подозрение, что это были отголоски межведомственного конфликта. Вероятно, возникшего из-за воровства в особо крупных размерах. Похоже, что крали продовольствие. Вагонами, может быть, даже эшелонами. Особую ценность представляло сливочное масло — один Камул знает, почему не мясо.
За разговором они углубились в район частных домов — крепких кирпичных особнячков вековой постройки. Поплутав по переулкам с узенькими тротуарами, Валериан остановился возле высокой глухой калитки. Брякнул открываемый ручкой засов.
— Сюда. Это дорожка вдоль моих окон. Вход на хозяйскую половину через парадную дверь, участок разделен пополам забором. Если тебе нужно перекинуться, можешь спокойно погулять, тут тебя никто не увидит. Я запру калитку на внутреннюю щеколду.
Они дошли до двери, освещенной тусклой лампочкой в фонаре. Валериан достал из кармана ключи, предупредил:
— Не хоромы. Но тепло, есть кухня, ванная, кровать, постельное белье и, если не откажут, то и раскладушка.
Адели было все равно. Она почувствовала, что невероятно устала, перенервничала, намотала много тысяч
— Смотри, я все принес, — открывая дверь в комнаты, сказал он. — Даже листья взял. Их можно положить в книжку и засушить. Сначала поедим, а потом, если ты захочешь поиграть — займемся.
— Попугай! — завопил Лютик. — Клетка!
Адель заглянула в комнату, и обнаружила, что хозяйственный капитан Кшесинский вывез из кафе и пластмассового попугая, и клетки, и тыкву, и две упаковки зубочисток.
— Все равно на такси ехал, — объяснил Валериан, поймав её взгляд. — Проходи, я тебе сейчас покажу, где ванная, чтобы руки помыть.
Две комнаты — подобие гостиной с креслом и журнальным столиком в уголке и спальня с широкой кроватью — несли на себе отпечаток холостяцкого уюта. Постель прикрывало небрежно брошенное покрывало, на кресле лежали две вышитые подушечки, а на столике — носок. Валериан указал ей на дверь в ванную, прошел на кухню, зажег газ на плите, поставил разогреваться готовое мясо. Спросил:
— Сварить картошку? Я взял два лаваша, а еще у меня полно лапши, которую надо заливать кипятком. Сырую картошку утром дали хозяева.
— Не надо варить, — ответила Адель, обреченно глядя на расстегивающиеся верхние пуговицы на рубашке.
Она понимала и медленно принимала новую реальность. Сбежать, отлипнуть от Валериана уже невозможно — запах въелся под кожу, желание прикоснуться, огладить сильные плечи затмевало осторожность. Разгорался пожар, который не унять — её тянуло к капитану Кшесинскому, и не только для того, чтобы насытить изголодавшееся тело. Хотелось сидеть рядом — и на ногах и на лапах — зарыться носом в серебристую шевелюру, легонько укусить за ухо и за хвост, позвать побегать по лесу. Выйти на тихую охоту — наполнить корзину грибами, принести домой, перебрать, очищая от налипших листьев и еловых иголок, порезать, вместе приготовить ужин. Короткой интрижки под Камуловым Покровом будет мало, это все равно, что отщипнуть крошку от пирога, изнемогая от голода.
Голос разума напоминал, что привечать капитана Кшесинского на ферме, много лет служившей складом оружия для «лесных братьев», ни в коем случае нельзя. А ездить в Чернотроп, таская за собой Лютика и громоздя баррикаду из лжи для Роя, Джерри и других соседей — крайне опасно.
Адель выслушала голос разума и велела ему ненадолго заткнуться. Хотя бы на сегодняшний вечер. На грядущую ночь.
Валериан поборол пуговицы, бросил рубашку в корзину для грязного белья, дразнясь плечами и белеющими лямками нижней майки, указал на узенький коридорчик: