Рыжий и черный
Шрифт:
— Что б я так жил, — прокомментировал колу и еду Брок, — вот бы полицейское управление кормило меня каждый раз, когда я задерживаюсь на службе.
Аранда медленно прошел в огромную залу, всю сплошь в шкафах вдоль стен и с центральными столами, заставленными штативами с пробирками и стеклянными бутыльками всех размеров.
— Их оштрафовали… — ответил он невпопад.
— Кого? — не понял Брок, подходя к столу, надо которым была установлена вытяжка. Если не найдут все необходимые ингредиенты, то, хвала небесам, у него были деньги их срочно закупить. — Давайте-ка вы начнете тут наводить порядок, а я схожу к декану…
— К ректору, — поправил его Аранда, уже
Брок послушно поправился — он никогда не учился в университете:
— К ректору и попрошу вам помощников. — Брок не стал добавлять, что заодно вызовет полицейских из ближайшего участка, которые будут караулить Аранду — отец Маркус настоятельно не рекомендовал оставлять Аранду без присмотра.
— Хорошо… — тихо отозвался Аранда, потом он словно опомнился и пояснил: — студентов, потребовавших себе пива и еды, оштрафовали за неподобающий вид в стенах университета.
— Они, что, мантии забыли? — уже в дверях спросил Брок. — Или эти…
Он задумчиво покрутил пальцем вокруг головы, вспоминая, как называются дурацкие ученые шапочки, наподобие судейских.
Аранда отвлекся от бутыльков:
— Нет. Они забыли мечи. Поправка от две тысячи двести пятого года: студент, находясь в стенах университета, должен быть при родовом мече. Оказывается, когда проводили законодательную реформу о запрете ношения холодного оружия, университет эту поправку не отменил. Судя по всему, студенты с мечами бунтуют против ректора. Или, скорее всего, просто развлекаются.
Брок промолчал, что полицейским такое вот «веселье» с боевым оружием совсем не понять. Он напомнил себе: ректор, лаборанты, констебли, потом на службу. В обед можно будет заехать к Лиз. Перед глазами снова потемнело — от горечи, от собственной глупости, от непрофессионализма. Точно, надо подать в отставку — заодно не будет мешать Грегу строить карьеру.
Он закрыл за собой дверь, подпер её собой, на миг позволяя закрыть глаза. Лиз сильная. Она справится. Она продержится. Она не может умереть. Точнее, может, но не так. Брок сцепил зубы, одернул мундир и зашагал четким, почти строевым шагом в сторону главного корпуса, напоминая себе: ректор, лаборанты, констебли, служба, потом визит в госпиталь. Лучше бы он сам сейчас валялся на больничной койке. Он даже на подвал был согласен — на лишнюю седьмицу, на луну, на год в том подвале, пытаемый лоа, лишь бы Лиз выжила. Она не заслужила боль от потенцитовой интоксикации. Она не заслужила смерть. Неизвестность терзала Брока, хоть он понимал — Грегу в разы тяжелее, он её чувствует через общий эфир и не может спасти.
На службу Брок вернулся в одиннадцатом часу, оставив Аранду на попечение констеблей Речного участка. Он забылся и привычно припарковал паромобиль в проулке, поднимаясь в управление по крыльцу Центрального участка — вот же нелепая ошибка! Наверняка рассудят, как трусость перед крыльцом Особого отдела… Впрочем, Брок заставил себя улыбнуться — ему плевать. Он даже газету с его вчерашними фиксограммами не купил — плевать на все.
В холле Центрального участка было прохладно и мрачно — лампы освещения под потолком отключили для экономии электричества, а солнечного света через грязные, узкие окна попадало мало. За высокой деревянной стойкой отчаянно отбивался от одинокой посетительницы дежурный констебль Грин. Ему было за пятьдесят, он был одышливый, с каким-то тяжелым сердечным заболеванием, требующим диких денег для лечения, и потому его в патруль не отправляли уже слишком давно, определив в дежурные — пенсии, положенной полицейским, боялись все и за службу держались.
Грин
— …повторяю еще раз: приходите через три дня после пропажи! — он вытер платком пот со лба, и Брок вдруг подумал, что главная проблема, терзавшая всех констеблей, его теперь не касается — у него есть деньги, у него много свободных денег и… Он в состоянии оплатить маглечение того же Грина. Надо подумать и основать фонд помощи констеблям. Вот Лиз выздоровеет, и он попросит её помочь. — Сегодня идут…
— Уже третьи сутки идут! — возразила молодая женщина, с мольбой глядя на неприступного Грина. Обычно он был падок на женские слезы, выходя за рамки инструкций и приходя на помощь, но почему-то не в этот раз.
Грин повторился:
— Вот завтра и приходите, когда закончатся третьи сутки! Завтра!
— Это же ребенок, как вы не можете понять… — почти шепотом сказала нера. — Прошу…
На вид нере (для леры на ней был слишком простой наряд) было лет двадцать пять, может, чуть больше — это тот возраст, когда уже легко ошибиться на пару лет. Очаровательные голубые глаза, сейчас полные невыплаканных слез, чуть вздернутый нос, широкие, густые брови — обычно их выщипывали, но не эта нера. Ей, как ни странно, такие брови шли — делали её серьезной, даже немного мрачной. Темно-каштановые волосы были собраны в низкий пучок, прикрытый простой шляпкой без полей. Глухое черное платье, короткое пальто, выдававшее в ней неместную — аквилитки в это время года предпочитали кожаные расшитые куртки, лучше защищавшие от сырого климата.
Брок, проходя мимо, не удержался, замечая Грину:
— Помоги составить заявление и выдай розыскной лист — пусть нера заполняет. — Грин сейчас чем-то неуступчивого дракона напоминал, как какое-то сокровище защищая бумагу для написания заявления.
Нера повернулась к Броку и поправила его:
— Нерисса. — она тут же смешалась, очаровательно краснея и еле выговаривая: — Хотя это неважно. Спасибо, офицер…
— Констебль, — в свою очередь поправил её Брок. Судя по обращению и по легкому, едва заметному акценту, нерисса была скорее вернийкой или даже монийкой. Он задумчиво добавил: — Впрочем, это тоже неважно.
Он впервые за это длинное, мрачное утро улыбнулся — опять привычная ситуация: дракон и нерисса. Ну надо же! Одли бы уже хмыкал и еле сдерживал смешок. Может, даже добавил бы, что Брок в своем репертуаре — спасает невинных нерисс. Эта была скорее оступившейся, но это совсем неважно. Он на такие мелочи не обращал внимания.
Грин, бросая на Брока косой взгляд, подал нериссе лист бумаги для заявления и бланк-опросник для розыскного листа:
— Давайте для начала оформим заявление… Фиксограммы же «ребеночка» у вас нет… — Почему-то последняя фраза прозвучала крайне ядовито. Брок не понял Грина: это было обычное дело — отсутствие фиксограмм. Еще недавно они были очень дороги и не всем доступны. Судя по платью, эта нерисса жила крайне стеснённо, естественно, что ей было не до излишеств — дети не часто пропадают или сбегают из дома.
Брок заставил себя одобрительно кивнуть Грину и понесся в управление — его ждет служба. Эван поди уже потерял его, да и Грега наверное — догадался ли тот телефонировать из госпиталя? Или он с Лиз уже плывет в Мону. От этой мысли что-то внутри Брока оборвалось — он не успел с ней попрощаться, не успел повиниться…
Как ни странно, Грег оказался на службе — из-под двери его кабинета пробивался яркий луч электрического освещения. Брок выругался и резко, без стука открыл дверь, заходя в кабинет и отвлекая Грега от документов, которые тот просматривал за столом: