С 3
Шрифт:
— А после?
— А после перебираемся на вражий пароход. И чистим. Уверен, что в основном команда будет на палубе. Останется добить рулевого, кочегара и машиниста. Готов?
— А т-то!
— Тогда разошлись.
Ждать пришлось недолго. Оно бы насторожиться Просвире, не наблюдая на палубе ни одного человека. Но безнаказанность сыграла с ним злую шутку. Привык уже, что никто ему слова поперек не говорит. Хотя надо сказать, действует с умом. Последнее не забирает, попусту кровь не льет. Пушечка конечно аргумент, но скорее всего только в качестве психологического оружия. Пуганул пару раз серьезно,
Измайлов наблюдал за подходящим пароходом, практически близнецом «Карася», с помощью небольшого зеркальца, вынутого из кожаного несессера. На корме двое, на палубе вдоль надстройки и на баке шестеро, на верхней палубе у ходовой рубки еще парочка. Это что же получается, на местах только рулевой и машинист? Может и так. А может их и больше. Поди разберись, сколько их на самом деле.
Как только послышался стук бортов, Борис высунулся из-за угла, с вскинутым ружьем. Но Яков успел раньше. С носа раздался грохот дробовика. И тут же крики раненых. Борис наконец потянул спусковой крючок. Ружье весомо толкнуло в плечо, сыпанув картечью по замершей на корме парочке. Сместился в сторону, выходя из под дымного облака, застившего взор. Накрыло качественно. Одним выстрелом достал сразу двоих. Ранены, убиты, пока не до них. Главное, что выедены из строя.
Вторя ружейным выстрелам раздались сразу несколько револьверных. Не брали разбойнички с собой винтовок. Одна из пуль ударила в палубу у ног Бориса. И гадать откуда прилетел привет не приходилось. Вскинул стволы и нажал на спуск в двоих на верхне палубе.
Один из стрелков скрутился и упал, второй выстрелив дважды самовзводом, поспешил укрыться за блиндированной дверью рубки. Она скорее всего и винтовочную пулю сдержит, что уж говорить о вессоне, оказавшемся в руке Измайлова.
Не столбенея рванул вперед, успев охватить взглядом палубу разбойника. Картечь прошлась метлой снеся всех находившихся там. Кого убило, и они сейчас лежали бездыханными. Кого ранило, и те оглашают море стенаниями и проклятьями. Но осталось всем без исключения.
Справа вдоль надстройки бежит Яков, и тоже с револьвером наизготовку. В отличии от Бориса ружье бросать не стал, держит в левой руке. Да и правильно. Оно у него короткоствольное, со складывающимся прикладом. В тесноте то, что надо.
Запрыгнув на борт пирата Измайлов без обиняков начал палить в головы всем без разбора. Кто там убит, а кто только ранен и насколько, разбираться некогда. Лучше перебдеть, чем недобдеть. Яков поспешил присоединиться к нему, разрядив свой револьвер.
Перезаряжаться некогда, выхватил второй, и рванул дверь в надстройку. Сразу взял на прицел трап ведущий в машинное отделение и на жал на спусковой крючок. Выстрел тяжко ударил по ушам. Пуля ушла в пустоту, тупо ударив в дерево. Зато гарантировано отбила охоту у находящихся там высовывать нос.
Ствол вверх, на трап ходовой рубки. Никого. Вот и ладушки. Следом сунулся было Яков, но Борис легонько оттолкнул его, показывая на палубу и рубку, мол там присматривай. Тот согласно кивнул и двинулся вдоль надстройки, загоняя в ружье патроны.
Измайлов так же перезарядил револьверы, и взяв в руки оба, двинулся к трапам. Конечно с двух
Подойдя к трапам, он опустил крышку люка ведущего вниз, и закрыл щеколду. Порядок. Если удумают чего, на какое-то время это их задержит. Люк в рубку также опущен. Доски там серьезные, если судить по ведущему в машину, не меньше двух дюймов. Да оно и понятно, в опущенном состоянии они ведь являются полом.
— Эй, в машине и рубке, давай те без глупостей. Спускаемся и сдаемся, тогда мы вас просто сдадим полиции. А там уж как суд решит, — повысив голос произнес Борис.
— А если нет? — раздался приглушенный голос из рубки.
— А если нет, тогда мы вас кончим, и всех дел.
— А сумеешь?
— Спроси у тех, что остались на палубе.
— Это вы нас из засады взяли.
— Так и сейчас вы засели по норам. Нам остается только выкурить вас. Вообще не проблема. Фунт пороха в бойницу рубки, или в люк машины. А там бери голыми руками, если выживете.
— Ну, это мы еще поглядим кто…
Договорить он не успел. Трижды грохнул дробовик. Похоже Яков тянуть не стал и пока Борис разговаривал, забрался на верхнюю палубу и подобравшись к рубке вдарил картечью. И тишина. Через открытую дверь слышно как плещется вода у борта, и где-то скрипит дерево..
— Борис Николаевич, эти все, — распахнув люк, ведущий на трап из рубки, произнес Ганин.
— Так, братцы, расклад изменился. Двое наверху готовы. Осталась машина. Помнится один мой знакомый выкуривал таких упрямцев паром со второго парохода. Мясо потом с них кусками отваливалось. Сварились заживо.
— А вот мы сейчас как рванем котел, — раздался снизу чуть не истеричный голос.
— Дурья башка, сам же и подохнешь. Ну отправишь нас на возрождение. Сам-то воскреснуть сможешь? Вот то-то и оно. Выходите, суд по любому лучше смерти.
— Ладно, — обреченно прокричали снизу.
Борис откинул щеколду. А там спустился и Яков, оттеснив подопечного в сторону, чтобы принять первого пленника, поднимающегося по трапу с задранными руками.
Глава 23
Окончательное решение
— Привет, Просвира, — поднеся два пальца ко лбу, в ироничном отдании чести, произнес Борис.
Перед ним лежал молодой человек восемнадцати лет. В какой из моментов произошла метаморфоза уловить как водится не получилось. Только что перед ним лежало тело зрелого мужчины с простреленной головой. А вот уже молодой человек, хлопающий ресницами, и силящийся понять, что происходит.
— Ты кто? — наконец осознав, что произошло, поинтересовался парень.
Надо сказать, что держался он спокойно. И это удивительно. Ведь отдает же себе отчет, что разменял одну жизнь. Не такой уж и пустячок. Борис невольно даже проникся к нему уважением.
— Потомственный дворянин Российского царства, Борис Николаевич Москаленко-Измайлов, — представился он.
— О как! Слыхал я о том, что Елизавета Петровна собирается кого-то там усыновить. Тебя стало быть.
— А я гляжу, матушка хорошо известна в этих краях.