С крыла на крыло
Шрифт:
Этим и другими экспериментами начиналась новая эра в авиации - вертикально взлетающих самолетов. И открывал ее Гарнаев.
Наше дело тоже пошло, наконец, на лад: что ни полет - удачная заправка. Теперь мой четырехдвигательный "фрегат" топливом на земле не заправляется.
Для снабженцев горючего прямо-таки "тайна" за железной дверью: самолеты - что близнецы, Якимова и мой, но один по ведомостям жрет в три горла, а другой - как будто питается сущим эфиром.
Капитан Пастухов,
- Говоришь, ругаются там на ГСМ?
– спрашивает Пастухов.
Тот мрачнеет.
- В сущности, они правы, - Пастухов достает круглое зеркальце и проводит рукой по ежику.
– Действительно, у вас бешеный перерасход!
- Черта с два буду я за вас работать!
– отвечает бортинженер, сердито завязывая тесемки толстого формуляра.
Пастухов, смотрясь в зеркальце, говорит:
- Вот он, инженер-капитан Пастухов, передовик, ударник! Берите с него пример, подрегулируйте там у себя в моторах, чтоб они поменьше жрали...
При последних словах Пастухов успевает отскочить в сторону - формуляр пролетает мимо.
Но в воздухе у нас никакой бумажной волокиты: сосем себе корабль Якимова. Накачаемся вдоволь - и в сторону, баки опять полны, а у Якимова на десять тонн меньше.
Почти все уже испытано. Да, почти; если не думать о предстоящей заправке ночью.
Вначале, когда не ладилось, что было думать о "потемках" - днем бы сладить! И вот уже мы на пороге ночной заправки. Страшновато.
Мы с Васяниным почти не говорим об этом - каждый переживает про себя. Первая ночная заправка, - что там говорить, - риск велик. Бог знает, как еще найти друг друга в этой кромешной тьме... Небо-то, оно большое!.. А найдешь, нужно еще притиснуться близехонько друг к другу и соединиться шлангом...
Но страшит меня не сам полет. В нем - кульминация нашей работы, и приближение ее я остро переживаю. "Получится или не получится?" - в тысячный раз задаю себе один и тот же вопрос. Как будто все продумано, решено, и все же это чертовски опасный поворот: либо дадим новое средство увеличения дальности полета, либо вся наша работа летит на воздух!
Как командир корабля, я помню - со мной на борту будут люди, и как руководитель - не забываю, что на втором корабле тоже экипаж - двенадцать человек, но больше всего беспокоит целостность самой идеи.
Все было неплохо, пока в последний момент у нас не забрали Якимова - он самый опытный наш воздушный заправщик. Надо же!.. Попробуй убедить себя, что все это случайно... Говорят: "Бросили его на укрепление промышленности", - будто наше дело другого ведомства. Три дня машины стояли под чехлами.
В тот день мы с Виктором Сергеевичем Васяниным, "схватившись за уши", сидели в летной комнате.
- Что приуныли?
– спросил у нас за спиной бодрый голос.
Мы оторвали глаза от
- Гм...
– промычал я, отвлекаясь от мрачных мыслей.
- Забрали у нас "Яка", - пояснил Виктор, - перед самыми ночными полетами. Вот и курим.
- Послушайте, что я вам скажу, - предложил вошедший.
– Если мне попробовать "контактнуться"?..
– И засмеялся.
- Да ведь ты и днем не пробовал, а тут ведь ночью, - я посмотрел на него с удивлением, а Виктор добавил, глядя сквозь дым:
- Разве что потренироваться у бензоколонки в темноте.
- Нет, кроме шуток. Ночью так ночью, черт возьми! Подумаешь, не на метле же... На ТУ-четвертом!.. Словом, ручаюсь, останетесь довольны.
Он подсел и закурил. Лицо округлое, добродушное, сияющее улыбкой неисчерпаемого оптимиста. "Хоть прикуривай!"
"А что? Как нам раньше не пришла такая мысль?"
Яков Ильич Верников тогда, в 1951 году, был сравнительно молодым испытателем, но очень способным и опытным боевым летчиком. Он пришел к нам в институт в 1946 году Героем Советского Союза. Начинал он с летающих моделей, когда был пионером; в комсомоле стал планеристом, позже воспитывался в Смоленском аэроклубе. За пять лет работы испытателем освоил всю нашу крылатую технику и летал отменно.
Я, признаться, побаивался, что он подостынет к утру. Ан нет! Пришел с утра, мы с ним облазили обе машины - и заправщик и заправляемый. Когда закончили, зашли в буфет, Яков закусил тремя винегретами и собрался ехать домой обедать.
- Все понятно, - сказал он.
- Одумайся, несчастный, - улыбнулся Виктор, - еще не поздно. Мы никому не скажем.
- Как бы не так!
– смеется Яков.
– Растреплетесь по всей "деревне". Нет уж, была не была!.. Подзакушу, и будем собираться.
- Сегодня?
– спросил я.
- Факт.
- Тогда тебе нужно потренироваться сперва при солнце на подходах и в тесном строю - выполнить контакт для практики.
- Факт!..
К вечеру собрались и вылетели. Взяли высоту 7000 метров. Солнце спустилось низко. Мы сделали разворот и отвернулись от него: так лучше - друг на друга не глядеть.
Я спросил Чистякова, он за правым штурвалом:
- Леонид Васильевич, взгляни правее назад, идет?
- Крыло к крылу. Положил в крен за нами, метрах в десяти, не дальше... Замер... Здорово!
Когда вышли на прямую, я и сам его увидел - в правом окне, за спиной Чистякова. Округлый, сверкающий красными бликами стеклянный нос... Яков опять смеется. Рукой подать. Идем мы с ним, словно скреплены стальными балками.
- Эквилибристы... Вам бы в шапито выступать, - говорит будто про себя штурман Николай Николаевич Неелов и смотрит в сторону второго корабля. Мне очень удобно по выражению его лица улавливать, как там идут дела. Сам я уставился вперед - стараюсь изо всех сил почище вести машину.