С крыла на крыло
Шрифт:
Уксусов к тому же и не привязался, так что выпал сразу же, на первой петле.
Я спросил его:
- Какая мысль мелькнула у тебя в т о т момент?
- О чем я подумал?..
– Он сморщил лоб.
– О чем?.. "Неужели все?" Наверно, кричал что-нибудь... Охрип. Не помню...
Видно, отшибло память. Но привалило счастье! На краю аэродрома нашлась единственная заснеженная канава, и он угодил прямо в нее.
После гибели Мациевича в авиации стали серьезнее думать о привязных ремнях. Как привязывать себя?.. Попросту - поперек живота ремнем?.. Но как тогда при аварии не повредить
На старой киноленте я видел, как Луи Блерио вприпрыжку на костылях (после очередной аварии у него нога была еще в гипсе) бежал к своему аэроплану. Это было 26 июля 1909 года. Неуклюже покачиваясь с крыла на крыло, он взлетел, чтобы впервые пересечь по воздуху Ла-Манш. Мотоциклетный мотор "Анзани" нес его над волнами на высоте всего пятидесяти метров. И моноплан был слегка впереди сопровождавшего его миноносца. На борту корабля среди болельщиков волновалась и жена пилота. Через двадцать семь минут авиатор и его "блерио-XI" стали величайшими героями 1909 года. Духи "Блерио"... Перчатки, усы, кожаные куртки... Папиросы, спички, помада, прически, шляпки... Всё "Блерио"!
Представляю, как выглядел петербургский заводчик Щетинин, когда ему сказали, что "точная копия" моноплана "блерио-XI", построенная по фотографиям на средства фабриканта, летать не хочет. Аэроплан оказался перетяжеленным. Щетинин бранил авиацию от Дедала с Икаром и закончил так:
- Предложите этот нелетающий комод каким-нибудь наивным сумасбродам. Теперь таких сколько угодно: все желают летать! Понятно, под залог... Добавьте: "На моем аэроплане летать совершенно безопасно!"
Из-за болезни легких врачи запретили Арцеулову плавать в Балтийском море. Он понял: морским инженером ему не быть, и спросил врачей:
- А как вы смотрите, если я начну летать?..
Вопрос застал медиков врасплох:
- Собственно, вам нужен горный воздух...
Но из-за вспышки болезни пришлось на лето 1910 года вернуться в родной Крым и поселиться в Отузской долине, у подножья Карадага. Здесь он много рисует, создает свои иллюстрации к знаменитым Крымским легендам.
Я представил себе, как Арцеулов утром поднимается на скалы, чтобы набросать причуды каменных нагромождений...
Фантазия уносит его в старинную легенду Карадага...
Он видит рядом с собой пленительную Эльбис с луком в руках. Содрогается Черная гора от хохота неодолимого ее владыки - великана. Ослепленный любовью к Эльбис, великан уже стремится к ней навстречу, но она бесстрашно натягивает тетиву, и стрела обманчивой птицей любви пронзает владыке Черной горы единственный его горящий глаз. Падая в жерло горы, великан раскалывает Черную гору на части. Из хаоса камней мчатся ручьи огненных слез, а небо тонет в дыму и пепле...
Там, в Отузах, Арцеулов затевает постройку одного из своих первых
У них своя "метода", у этих грифов. Когда утренний бриз начинает взбираться на голубую гору, птицы срываются ему навстречу со скал и тянут сперва вдоль склона. Поднявшись немного, кружат восьмерками в определенном месте - у "кармана". Затем устремляются к холмам и там бесконечной спиралью забираются так высоко, что глазам становится больно.
Как-то Арцеулов, идя с крестьянским парнем, сказал ему:
- Взгляни на этих птиц.
- Вижу... Орлы?
- Что ты скажешь, если я заставлю их парить восьмерками вон там, над "карманом"?..
Парень посмотрел вдаль на "карман" - птицы были далеко; понял, что это шутка, и улыбнулся.
- Не веришь?.. Изволь, немного подождем.
Через четверть часа грифы действительно подлетели к "карману" и закружились влево, вправо, рисуя в воздухе восьмерки... Парень, естественно, разинул рот.
Случай помог Арцеулову научиться летать на аэроплане уже в 1911 году. Их было четверо страждущих, и они внесли фабриканту залог за тот самый моноплан. Стали рулить на нем - бегать из конца в конец большого поля. Постепенно освоив управление, Арцеулов опередил своих товарищей. Только ему и удавалось взлетать на "нелетающем аэроплане". Может быть, болезнь сыграла ему на руку - поддерживала летчика в наилегчайшем весе. В том же 1911 году Константин Константинович получил диплом авиатора, и его пригласили инструктором в Севастопольский аэроклуб. В аэроклубе был один аэроплан, один инструктор и единственный ученик...
Свою мечту - парить над Узун-Сыртом - Арцеулов не оставлял даже в годы мировой войны. Всего через неделю после знаменательного дня - 24 сентября 1916 года, когда он первым в мире выполнил преднамеренный штопор, а главное, вполне благополучный выход из него, - ему представился случай увидеть эту гору с птичьего полета. Увидеть так, как видят ее парящие орлы.
И вот прапорщик Арцеулов, начальник отделения подготовки летчиков-истребителей Качинской школы, на том же маленьком "ньюпоре-XXI" с белой двойкой на хвосте - на нем он так удачно штопорил - поднялся с Качинского аэродрома и взял курс на восток, вдоль Крымского хребта.
В ясный день с высоты двух тысяч метров прекрасно была видна беленькая, отдраенная, как палуба корабля, Ялта. Сверкал на солнце отвесный голый склон Ай-Петри, он повернут к югу. А северный хмурился еще с утра в тени, весь поросший, прячущий в лесах каньоны и хрустальные ручьи.
Арцеулов летел на восток, солнце поднялось еще не высоко, не низко, и верхнее крыло маленького биплана как раз прятало лицо пилота от прямых лучей. В воздухе тихо и прохладно; лететь удивительно приятно... Перед глазами в стаканчике пульсирует масло, словно у самолета бьется собственное молодое сердце!.. Через некоторое время ровное жужжание мотора стало таким привычным, что летчик его будто и не замечал. Изредка, разрывая мысли, мотор вторгался вдруг своим жужжанием.