С легким паром!
Шрифт:
Еще одной интересной деталью являлось то, что эксперт отметил наличие волокон жесткой ткани на теле погибшего. Волокна эти, по его словам, не могли принадлежать его собственной одежде и напоминали, скорее, по своей структуре элементы материи типа мешковины. Вероятнее всего, как выразился велеречивый Сергей Петрович, несчастного при перевозке оборачивали чем-то, дабы ноша, в случае столкновения с нежелательным ночным прохожим, не шокировала его и не привела к сиюминутному разоблачению преступника.
«Так-так», — думала я, слушая эксперта. Никто из жильцов трофимовского дома — и пока никто вообще! —
Иванов продолжал монотонно зачитывать заключение, в частности, назвал процент ожога тела и прочие мелочи. Однако меня гораздо более интересовала причина смерти. По моему представлению, вряд ли этот несчастный скончался от воздействия кислоты, а тот, кто так старательно «искупал» его, вряд ли использовал кислоту как основное средство для убийства. Я, например, знала, что негодяи, избирающие такое оружие, часто подмешивают в него «для верности» подсолнечное или другое растительное масло — чтобы кислоту было невозможно смыть с кожи. Я предположила, что в данном случае химическое вещество либо просто подвернулось под руку убийце, либо послужило дополнительным средством.
Эксперт, глянув на меня, сообразил, что некоторые специфические подробности мне совершенно не нужны, — и пропустил часть заключения, молча пробежав его глазами. Потом перевернул листок обратной стороной и воскликнул:
— Ага! А вот это вас наверняка заинтересует!
— Ну-ка, ну-ка… — протянула я и оперлась локтями на стол.
— Кроме кислотных ожогов, на теле трупа обнаружены следы удушья!
— То есть… его душили? Вначале или потом? То есть до кислоты или после?
— Я думаю, потом. Хотя не уверен. Но есть деталь, о которой я могу заявить с полной уверенностью.
— И что же это?
— Беспалова душили чем-то мягким. Например, шарфом.
— Помилуйте, какой шарф в это время года? — удивилась я. — Хотя…
Я встала и сняла со своей шеи легкий прозрачный шарфик, в раздумье сделала несколько шагов и остановилась прямо сзади Иванова.
— Вот так, да? — Я резко накинула шарф ему на шею и потянула на себя.
Иванов вздрогнул и, хрипнув два раза, застучал рукой по столу, как это делают борцы, когда хотят показать, что причиненная боль заставляет их признать поражение. Я отпустила шарф, и он соскользнул на пол.
— Ненормальная! — тихим дрожащим голосом проговорил Сергей Петрович, потирая шею. — Ты что себе позволяешь?
— Признаю, я превзошла допустимое, — нарочито испуганным тоном пролепетала я, с трудом скрывая смех, вызванный видом Иванова.
— Стерва, — едва слышно пробурчал он.
— Угадали, — так же тихо сказала я, наклонившись прямо к его лицу. — Мне все это говорят.
Затем я выпрямилась, села на свое место и как ни в чем не бывало произнесла:
— Ну что ж, продолжим? Так вы говорите, его именно так душили? Набросив вещь сзади?
— Да, — грубо ответил Сергей Петрович. — Только вещь эта, в отличие от вашей удавки, была мягкой.
— То есть?
— Скорее
— Уверены?
— Да. Мягкая ткань оставляет на теле иной след, чем такая, как эта, — Иванов кивнул на мой шарф, лежавший на полу рядом с ним.
— Вы уж меня простите…
— Да ладно, — Сергей Петрович махнул рукой. — Теперь понимаю, почему вы делаете успехи. А поначалу удивился — как вы до всего доходите? И как вы с мужиками справляетесь? Одна, такая хрупкая… А теперь понятно.
— Вот и прекрасно! — нарочито обрадованно воскликнула я. — Мир? Сотрудничать будем?
Иванов указательным пальцем постучал по ящику, куда спрятал врученный мной гонорар за это общение, кривовато улыбнулся и одобрительно кивнул головой.
— Великолепно! Просто отлично! Ну что ж, расстанемся на этой доброй ноте. Мне пора.
Я развернулась и направилась к выходу. Иванов, рассчитывая, что я его уже не слышу, на выдохе протянул:
— Слава богу!
Выйдя на улицу, я села на скамейку и закурила. Следующий мой шаг был определен: еду по адресу Беспалова.
О цели этого визита догадаться нетрудно — мне предстояло попытаться выяснить, кто мог желать зла Беспалову. Возможно, его близкие имели насчет кого-нибудь определенные подозрения. Ведь не могло же убийство произойти ни с того ни с сего.
Еще раз на всякий случай заглянув в блокнот, я убедилась, что ехать предстояло совсем недалеко. Затушив оставшуюся треть сигареты о землю, я поспешила к своей «девятке».
Я повернула ключ в замке зажигания, тронулась с места и, миновав несколько улиц, оказалась в нужном месте. Девятиэтажный дом под указанным номером стоял вдоль довольно оживленной дороги, и окна его нижних этажей покрывал плотный слой пыли. Я посочувствовала жильцам и, вспомнив номер квартиры Беспалова, предположила, что и она находится на первом этаже. В ближайшие минуты я смогла убедиться в своей правоте.
Дверь мне открыла молодая высокая девушка. На вид ей было лет двадцать пять — двадцать шесть, поэтому она вполне могла являться несчастной вдовой. Однако на ее лице не было заметно того трагического чувства, которое обычно появляется на лицах родственников в случае гибели кого-то из близких, и это меня немного насторожило.
Заранее планируя действия, я решила сразу же предъявить свои «корочки». Представившись лицом официальным, я получала больше шансов на то, что беседа состоится. И вообще, на мой взгляд, разговор с представителем правоохранительных органов будет менее болезненным для скорбящих родственников.
— Добрый день, — стараясь быть как можно более любезной, сказала я.
— Здравствуйте, — почему-то шепотом ответила девушка.
Я достала из сумки удостоверение и в развернутом виде продемонстрировала его ей, при этом спросив:
— Вы Беспалова?
— Нет, — так же шепотом ответила девушка. — Заходите.
Я переступила порог и огляделась. Одна из дверей вела из прихожей в небольшую, но очень уютную комнату, в центре которой стояла детская кроватка. Реагируя на звуки нашего разговора, малыш в ней зашевелился и закряхтел. Девушка на цыпочках кинулась к кроватке и слегка покачала ее, приговаривая: