С ними по-хорошему нельзя

Кено Раймон

Остальные последовали его примеру; Кэллехер отложил в сторону пулеметные магазины.

– Это ненормально, - продолжал Джон.
– Как будто они делают это специально. Они фигачат вокруг, но не в нас. Как будто снаряд, который снес голову Кэффри, - Святой Патрик, прими его душу!
– они выпустили совершенно случайно.

Он взял бутылку виски, отпил и передал другим. Бутылка вернулась к нему уже пустой. Он закурил трубку.

– Кэллинен, ты на посту.

Остальные

закурили сигареты.

– Если мы проведем здесь еще одну ночь, то было бы лучше похоронить Кэффри, - сказал Гэллегер.

– А мне на этих британцев насрать, - внезапно произнес Кэллинен.

О своих националистических воззрениях он сообщил не оборачиваясь; выполняя полученный приказ, он обозревал окрестности, скрывающие вражеское присутствие. Каждые сорок секунд "Яростный" окутывался ватным облачком, появляющимся на конце какой-нибудь из его смертоносных трубочек.

– Я бы побрился, - сказал ОТРурки.

Каждый посмотрел на своих соседей. Лица у всех посерели и покрылись щетиной. Взгляды некоторых затуманились.

– Хочешь выразить свое почтение Гертруде?
– спросил Гэллегер.

– А ведь действительно ее зовут Гертруда, - прошептал ОТРурки.
– Я совершенно забыл.

Он странно посмотрел на Гэллегера.

– А ты-то почему запомнил?

– Заткнитесь!
– сказал Кэллехер.

– Не будем о ней говорить, - гаркнул Маккормик.
– Мы же сказали, что больше не будем о ней говорить.

– А Диллон? Его нет, - выпалил Кэллехер.

Все выразили удивление.

– Может быть, он на втором этаже, - предположил Маккормик.

– Или с девчонкой, - сказал Гэллегер.

– Он?
– прыснул со смеху Кэллинен.

Все увидели, как он затрясся. Потом замер. Затем все услышали:

– Все. Мне, мне на этих британцев насрать.

– Действительно странно, - сказал ОТРурки.
– Как будто они нас оберегают.

Он провел рукой по щекам.

– Я бы побрился, - сказал он.

– Сноб, - сказал Гэллегер.
– Хочешь понравиться Гертруде?

Маккормик потряс своим кольтом:

– Черт бы вас побрал! Первого, кто о ней заговорит, я шлепну на месте, понятно?

– Надо бы все-таки похоронить Кэффри до наступления ночи, - сказал Гэллегер.

– Где же Диллон?
– спросил Кэллехер.

– Может, я где-нибудь найду бритву, - сказал ОТРурки.

В то время как остальные хранили молчание, он заходил по комнате, роясь во всех ящиках и не находя в них ничего подходящего.

– Черт, - сказал он, - ничего.

– Неужели ты думаешь, - сказал Гэллегер, - что эти почтовые барышни используют одноразовые бритвы? Нужно быть законченным интеллектуалом, чтобы представить

себе такое.

– А мне, - сказал Кэллинен, - мне на этих британцев насрать.

– Почему бы и нет?
– возразил Кэллехер.
– Диллон мне рассказывал, что есть женщины, правда не почтовые барышни, а настоящие леди, которые бреют себе ноги одноразовыми бритвами.

– Вот видишь, - сказал ОТРурки, продолжающий рыться в ящиках, Кэллинену, продолжающему стоять к ним спиной на посту.

– А мне кажется, - сказал Гэллегер, - что надо бы все-таки похоронить Кэффри до наступления сумерек.

– Говорят даже, - продолжал Кэллехер, - говорят даже, что есть чувихи, которые заливают себе ноги чем-то вроде воска, и когда эта штука остывает, ее отдирают вместе с волосами. Радикально, хотя и немного больно, и потом, позволить себе такое могут только суперледи, чуть ли не принцессы!

– Хитроумно, - сказал ОТРурки.

Он мечтательно теребил тюбик красного воска для печатей.

– Попробуй, - сказал ему Кэллехер.

– Все, - сказал Кэллинен, - в гробу я видел этих британцев.

– Нельзя же сидеть всю ночь рядом с этим трупом, - сказал Гэллегер.

– Интересно, где может находиться Мэт Диллон, - сказал Маккормик.

– А чем?
– спросил Ларри.

– Тем, что ты держишь в руке.

– Да шутит он, - сказал Гэллегер.

– Может быть, Диллон мертв, - сказал Маккормик.
– Мы об этом не подумали.

– Я его растоплю и вылью тебе на лицо, - сказал Кэллехер.
– Вот увидишь, какая гладкая кожа у тебя потом получится.

– Можно откупорить еще один пузырь виски, - сказал Маккормик.

Очередной снаряд взорвался в соседнем доме. С треснувшего потолка посыпалась штукатурка.

– Мне, мне на этих британцев насрать, - сказал Кэллинен.

LVI

Обстрел закончился. Ларри противно стонал от боли, а Кэллехер, сидя у него на животе - чтобы не дергался, - отдирал перьевой ручкой воск и прилипшую щетину. Гэллегер и Маккормик взирали на это увлекательное зрелище, выскабливая тунца из консервной банки. Кэллинен продолжал наблюдать за "Яростным".

– Женщины ведут себя более мужественно, - сказал Кэллехер, - судя по тому, что рассказывал Диллон.

– Судя по всему, - заметил Гэллегер, пережевывая законсервированную в масле рыбу, - они, пожалуй, повыносливее нас.

– Нужно признать, - добавил Маккормик, - что когда они впрягаются, то вынести они могут больше нас.

– Например, когда они рожают, - сказал Гэллегер.
– Представляю себе наши рожи, если бы это пришлось делать нам. Правда, Кэллехер?

– Ты это к чему?