С ними по-хорошему нельзя
Шрифт:
Но Ларри ее не слушал. Ему было достаточно того, что он ее видел. И видел он ее не просто голой, а еще и в эластичных трусиках и чулках. Блаженный ОТРурки разинул рот.
Она топнула ногой.
– Вы не понимаете, что вы скоро умрете? Вы не понимаете, что через несколько часов вы будете мертвы? Вы не понимаете, что до наступления ночи вы превратитесь в труп?
– Вы красивая, - пролепетал ОТРурки, - я люблю вас.
– Мне противны ваши грязные сантименты. А потом, что это за омерзительные капельки крови на ваших щеках?
– Вы моя невеста
Он закатил глаза к потолку; еще немного, и он бы увидел Всевышнего.
Герти снова топнула ногой.
– Подите прочь! Прочь отсюда! Ваши гнусные суеверия мне отвратительны.
Но Ларри уже протягивал к ней руки.
– Моя жена, моя дорогая женушка.
– Уходите. Уходите. Вы сумасшедший.
– Бог благословляет наш идеальный союз.
– Оставь меня в покое, мерзкий поп!
Он шагнул к ней.
Она отступила.
Он сделал еще один шаг.
Она попятилась.
Так как комната была небольшой, Герти скоро уперлась в стенку.
Короче, влипла.
Ларри приближался, вытянув вперед руки, как человек, который ничего не видит в тумане. Его пальцы дотронулись до Герти; уткнулись чуть выше груди. Ларри быстро отдернул руки, как человек, который обжегся.
– Что я делаю?
– прошептал он.
– Что я делаю?
– Сумасшедший!
– завопила Герти.
– Сумасшедший!
LIX
– Слышишь?
– спросил Кэллехер у Маккормика.
Маккормик пожал плечами.
– Надо было сразу пристрелить ее. Только корректно. Впрочем, теперь это не имеет значения. Главное - это наше общее дело. Будет плохо, если скажут, что мы вели себя недостойно в эти трагические минуты.
– Вас простят, - сказал Кэллехер.
– Здесь не только ваша вина.
– Да, но кто об этом узнает?
– спросил Маккормик.
– Нужно, чтобы она осталась в живых, - сказал Кэллехер.
– Она ничего не расскажет. Если британцы найдут ее труп рядом с нашими, получится некрасиво. А вот если она останется в живых, я уверен, что она скажет, что мы к ней отнеслись очень хорошо. Так оно и было, несмотря ни на что.
– У меня идея, - сказал Маккормик.
– Отведем ее в подвал. Здесь же должен быть подвал.
– Пойду посмотрю, - сказал Кэллехер.
Они снова услышали крики.
– Ну и ну, - сказал Гэллегер, - я вижу, что все ее поимели, кроме меня.
– А я? Или ты думаешь, что она меня не интересует?
– спросил Кэллехер.
Кэллинен повернулся к ним и объявил, что на "Яростном" что-то затевается.
LX
ОТРурки заключил Герти в объятья и задумался: он не знал, что с ней делать дальше. Она вырывалась и осыпала его ругательствами. Он крепко, изо всех сил, прижимал ее к себе. Он уже не думал о том, что говорил несколько минут назад. Он продумывал тактику, которой следовало придерживаться, совершенно не отдавая себе отчета в том, что он вообще что-то обдумывал. Он подумал, что лучше всего было бы повалить ее на пол; он не очень хорошо представлял себе, как можно было бы справиться с ней в кресле.
Пока мозг
Он тяжело задышал. План действий так и не был разработан.
Внезапно она перестала сопротивляться и, прижавшись, прошептала ему, блаженному от щекочущих волос:
– Неужели такой придурок, как ты...
Однако она, похоже, была уже согласна на все. И даже, похоже, проявляла теперь удивительную предприимчивость и решительность, что казалось странным для юной особы, которая от общения с такими мужланами, как Кэллинен и Кэффри, должна была приобрести только негативный опыт. Он посчитал, что настало время ее поцеловать. Но Герти предупредила дальнейшие вольности и нанесла сокрушительный удар по его иллюзиям.
Взвыв от боли, он отскочил назад.
Его поразила не столько причиненная боль, сколько проявленное коварство.
LXI
– Огонь!
Так командор Картрайт лично возглавил окончательную операцию.
LXII
– Вжжж, - прожужжал снаряд.
LXIII
Снаряд пробил витрину почтового отделения на набережной Эден и, попав в стенку, разорвался в зале. Следующий снаряд повторил траекторию. Третий снаряд снес второй этаж. Крыша рухнула. Некоторые снаряды падали на тротуар, некоторые стремились во что бы то ни стало распахать сад Академии и изувечить статуи. Но большинство залетало со свистом прямо в почтовое отделение на набережной Эден.
Шесть минут спустя Картрайт посчитал, что руинообразное состояние почты покажется генералу приемлемым и удовлетворительным. Он приказал прекратить огонь, чтобы дождаться, когда дым рассеется и можно будет оценить результаты. А может быть, даже - предположительно - высадиться, чтобы подобрать уцелевших.
LXIV
Как только все вроде бы стихло, Мэт Диллон вылез из воронки, послужившей ему укрытием во время обстрела. Он с удовольствием отметил, что коробка, которую он нес под мышкой, уцелела после инцидента.
Чтобы попасть из сада Академии в почтовое отделение на набережной Эден, лестницы не требовалось: стена рухнула, ему оставалось лишь забраться на кучу битых кирпичей. Маленькую дверь вышибло напрочь. Первое, что он увидел, проникнув в почтовый зал, была Герти, которая стояла прислонившись к стене и оглядывала весь этот развал туманным взором. За время отсутствия Диллона одежды на ней не прибавилось. Паркетный пол был усеян трупами. Кэллехер, вцепившись в свой пулемет, шатался и тряс головой; его просто оглушило. Но Маккормик, Гэллегер и Кэллинен, похоже, погибли. ОТРурки постанывал. Лишь он один вздумал довольно пошло агонизировать. Внизу его живота разбухало большое пурпурное пятно.