С открытым забралом
Шрифт:
Была затяжная борьба с Рыскуловым, и, к удовлетворению Куйбышева, кончилась она полной победой: Турар признал свои ошибки. Признал публично. Посмеиваясь, словно бы ничего особенного не случилось, говорил:
— Два камня в воде и те сталкиваются. Огня без дыма не бывает, человека без ошибок не бывает. Поймите и меня: одержав победу над «колонизаторским» уклоном, встав у руководства Туркреспубликой, мы увлеклись националистическими лозунгами, недооценили интернациональные задачи, стали бороться за насаждение в аппаратах своих национальных чиновников. А теперь, когда комиссия по предложению товарища Ленина отклонила мой проект как ошибочный, я и сам понял, что был в
— Ну вы лучше знаете себя. Кокетничающим подобным образом Бисмарк говорил: «Глупость — дар божий, но не следует им злоупотреблять».
Перед Куйбышевым горячие глаза Файзуллы Ходжаева.
— Помните, Койбаши-ака, вы обещали поддержать нас, когда поднимем народ Бухары на восстание?! Час настал!..
Валериан Владимирович и без его слов знает: час настал. Хотя Бухара находилась в договорных отношениях с РСФСР, эмир усиленно готовился к войне, стягивая в Бухару со всех сторон силы. Численность его регулярной армии уже давно перевалила за шестнадцать тысяч штыков и сабель, а Сейид Алим продолжал проводить все новые мобилизации. Вместе с отрядами беков он сейчас располагал армией в шестьдесят тысяч человек, из них пятнадцать тысяч пехоты и тридцать пять тысяч конницы. Сюда стекались белогвардейцы, турецкие и афганские «добровольцы». Армия эмира превосходила войска Фрунзе и Куйбышева по пехоте в два с половиной раза, по коннице в четырнадцать раз!
Эмир за последнее время повел себя явно провокационно: советским гражданам, проживающим на территории эмирата, категорически запретил выходить за черту своих поселений. Приказал завалить арыки, подающие туда воду, запретил дехканам снабжать русских продуктами. Фрунзе сообщал Ильичу в Москву: «Далеко не так благоприятно положение в Бухаре, которая усиленно готовится к борьбе, проводя мобилизацию и запасаясь оружием и снаряжением через Афганистан».
— Англия спешит сколотить против нас коалицию из Персии, Бухары и Афганистана, — сказал Валериан Владимирович Фрунзе. — А все для того, чтобы отвлечь часть сил Красной Армии с Западного фронта. В Старой Бухаре вовсю старается майор Бейли.
— Мне не нравится то, что сарбазы эмира все чаще и чаще устраивают провокации на железной дороге. Если они захватят железную дорогу...
— Я сам со страхом об этом думаю. Эмир требует от нас, чтобы охрана железной дороги была передана бухарскому правительству.
Через день пришло сообщение: солдаты эмира разбирают железнодорожный путь от Кагана до Каттакургана — на протяжении ста с лишним километров! В районе Пайшамбе сарбазы напали на советских пограничников, у Кара-Тюбе обстреляли из пушек бронепоезд.
В Бухаре пять тысяч коммунистов. Они созвали в Чарджуе съезд и нацелили партию на вооруженное восстание и свержение эмира. Чем они располагают? Пять тысяч штыков и две тысячи сабель... Мало. Очень мало. Горстка людей против вооруженной до зубов армии эмира.
Неизбежность надвигалась: эмир вот-вот объявит войну Советской России. В Бухаре в любой момент может вспыхнуть восстание.
Фрунзе и Куйбышев, просиживая ночи в штабе Реввоенсовета, судорожно подсчитывали свои возможности. Нет, вступать в войну с эмиром нельзя. Сил не хватит. И подмоги ждать неоткуда. Командующий Западным фронтом Тухачевский ведет тяжелые бои с противником, перешедшим в контрнаступление. С Белопольского фронта Республика
Нет, гражданская война еще не кончилась. Она кипит, бушует, то затухает, то разгорается снова. На помощь надеяться не приходится.
Оттуда, где бьются многотысячные массы, где решаются судьбы Советского государства, события в Туркестане кажутся не такими уж значительными. Да и вообще мало кто подозревает о существовании некого эмира Бухары Сейида Алим-хана. Что за дикий анахронизм? Эмир, феодальное государство, боевые слоны из Индии... Уж не из «Тысячи и одной ночи» пришло все это?
Но умирают и в больших битвах, и в маленьких сражениях одинаково. Поражение в войне с эмиром будет означать истребление всех советских войск, конец Советского Туркестана.
— Мы не можем рисковать, — сказал Фрунзе.
— Не можем, — согласился Куйбышев.
— А придется.
— Придется...
Они рассмеялись, хотя смех получился невеселый.
Ждать, пока эмир нападет, не стали. Фрунзе дал приказ срочно создать Чарджуйскую группу войск, которой нужно быть готовой занять город Старый Чарджуй. Другая группа заняла важнейшие железнодорожные станции, отогнала сарбазов, разбирающих пути. В Москву доложил: «Имеющиеся в моем распоряжении силы в настоящую минуту едва достаточны для обеспечения исходного положения... Из 144 батальонов, требующихся для обеспечения Туркестана, в данный момент в моем распоряжении имеется 40 батальонов, в коих вместо штатных 37 тысяч бойцов налицо лишь 11614. Из потребных 144 эскадронов конницы имеется лишь 60, в коих вместо 7200 штатных сабель налицо только 5384».
Да, не густо.
— Этих войск едва хватит, чтоб окружить только Старую Бухару, — сказал Валериан Владимирович.
— Вот именно, — Фрунзе прищурил глаз. — Вы разгадали мой стратегический замысел: мы сосредоточим войска вокруг Старой Бухары и в районе Нового Чарджуя — таким образом армия Сейида Алима еще до начала военных действий окажется в положении стратегического окружения. Пусть мышка сидит в капкане.
Оба понимали, что своими действиями они могут ускорить развязку. Но другого выхода не было.
Вооруженное восстание началось 28 августа в Сахар-Базаре под Старым Чарджуем. Близость Красной Армии воодушевляла повстанцев. Они без боя вступили в Старый Чарджуй. Потом восстание перекинулось в Шахрисабз, в Керман, в другие города. Восставшие обратились в Турккомиссию за помощью.
— Ну началось! — сказал Михаил Васильевич. Он был бледнее обычного. — Созовем заседание Турккомиссии, а приказ частям о переходе в наступление я уже заготовил.
Нужно было брать Старую Бухару немедленно, пока эмир не опамятовался. Казалось бы, все ясно: промедление смерти подобно!
Но случилось непредвиденное: на заседании Турккомиссии, где присутствовали представители советских организаций, голоса разделились. Нашлись осторожные люди, которые доказывали Фрунзе и Куйбышеву, что открывать военные действия против эмира опасно, не следует раздражать его и англичан.
— Мы потонем в собственной крови!
— Вы, товарищи Фрунзе и Куйбышев, своими действиями спровоцировали бухарцев на выступление, а нас вовлекли в бездну! Англичане бросят все против нас, чтоб спасти эмира. Они могут ввести свои войска из Индии.