С папой на рыбалку
Шрифт:
— С папой вдвоём, — ответила я и присела возле него на корточки.
Афанасий насаживал на каждый крючок мамалыгу и приминал её пальцами.
— Порядок! — бодро сказал он, покончив с этим делом. Выпрямившись, он раскрутил привязанное к леске грузило и послал его далеко от берега. Свинец плюхнулся в воду, а на поверхности осталась лишь светлая точка — бульдо.
Таким же способом Афанасий забросил ещё две удочки. Потом вытер о штаны жирные руки и поманил меня пальцем.
— Ани! Садись вот тут и следи за теми шариками. Если какой
Я кивнула и села на папин рюкзак.
Папа и дядя Рангел тоже успели забросить удочки. Афанасий присоединился к ним.
Кто из них вытащил первого карася, мне сказать трудно, потому что я не отрывала глаз от белых шариков. Я только слышала, как дядя Рангел произнёс: «Хоп!»
Когда я обернулась, папа опускал в садок трепыхающуюся рыбку. Я вскочила на ноги и кинулась к нему. Мне не терпелось посмотреть, что папа поймал. Так вот он какой, карась! Небольшая золотистая рыбёшка, плоская, голова тупая, а рот разинут — дальше некуда.
Я полюбовалась рыбкой, потом мне стало её жалко, и я вернулась к рюкзакам.
— А карась очень вкусный? — обратилась я к стоящему рядом Афанасию.
— Нет, не очень, — ответил он.
Хотя Афанасий такой же взрослый, как папа, я его называю по имени, и он не обижается. У него очень доброе лицо, особенно когда на него смотришь с близкого расстояния, и такие же добрые, чуть прищуренные глаза, хотя за толстыми очками они кажутся немного выпученными.
— Тогда зачем его ловить?
Он презрительно поморщил нос.
— Чтобы убить время. Впрочем, жареный он неплох, только перед тем, как класть на сковороду, надо отделить голову. Иначе будет пахнуть болотом. К тому же он очень костлявый.
— А карась трудно ловится?
— Карась на редкость ленивая рыба. Иногда проглотит один крючок, потом другой, потом ляжет на дно и лежит себе. Ждёшь, ждёшь, наконец решаешь проверить удочку, вытаскиваешь, а на ней карась. Поэтому надо проверять время от времени. Хоп!
Афанасий дёрнул удочку, и прямо ему в лицо шлёпнулся такой же золотистый карась.
И началось. То папа, то дядя Рангел, то Афанасий вытаскивали из воды рыбёшку.
Первое время мне было интересно, потом я снова перевела взгляд на три блестящие точки, плавающие посреди озера. Я глядела на них так долго и с таким напряжением, что в моих глазах эти точки стали двоиться и троиться. Я отвернулась в сторону, мигнула глазами раз-другой и снова отыскала шарики. Но вот что странно — их оказалось только два.
В напряжённых поисках третьего, я вдруг увидела, что он то подпрыгнет над водой, то снова потонет. У меня даже во рту пересохло, я испугалась и закричала:
— Папа!
Все в тревоге поглядели в мою сторону.
— Смотри! — Я показала пальцем на середину озера.
Папа, Афанасий и дядя Рангел тут же бросились ко мне, словно мне грозила опасность.
— Погоди! — подал голос Афанасий и ухватился за леску.
Мы втроём столпились вокруг него. Леска туго натянулась
— Что-то большое! — взволнованно прошептал Афанасий. — Батюшки, огромный карп на крючке!
Рыба пыталась освободиться. Она уходила то вправо, то влево, а оказавшись на поверхности, сильно била хвостом, и от неё расходились волны.
Метр за метром Афанасий тянул рыбу к берегу.
— Давайте подсачек! — скомандовал Афанасий.
Папа с дядей Рангелом переглянулись.
— У меня нет! — сказал папа.
— У меня тоже! — почти одновременно сказал дядя Рангел.
— Фу-ты! И я свой забыл! Ани! Беги вон к тому толстяку, может, у него есть подсачек!
Мне ужасно хотелось увидеть, как будут вытаскивать из воды большого карпа, но раз сказано, надо бежать. Папа ведь предупреждал меня, что если я хочу ходить с ним на рыбалку, то должна во всём его слушаться. И я со всех ног пустилась бежать к толстому дяде, который удил рыбу неподалёку от нас.
— У вас есть подсачек? — спросила я, запинаясь.
— Что? — вздрогнул толстяк.
— Наши поймали большого карпа. Просят подсачек.
— Да ну? — У него загорелись глаза. Бросив удочку, он кинулся в нашу сторону.
Едва догнав рыбака, я вцепилась в полу его куртки.
— Подсачек нужен!
— Нет у меня! — лихорадочно крикнул толстяк и, высвободив полу, снова пустился вперёд.
Я беспомощно поглядела вокруг и, не обнаружив других рыбаков, побежала за ним следом.
Карпа уже подтащили к самому берегу. Я увидела его массивную чёрную спину. Когда Афанасий притянул его ещё ближе, он вдруг опрокинулся, и все увидели его широкое жёлтое брюхо.
— Ой-ой-ой! — не унимался толстяк и хлопал короткими руками по бёдрам.
— Ани, где же подсачек?
— Нету! — чуть не сквозь слёзы ответила я.
— Ну и бушует, проказник! — удивлялся толстяк.
— Ш-ш-ш! — предупредил дядя Рангел.
Теперь до карпа было рукой подать. Дядя Рангел метнулся к своему рюкзаку, но Афанасий уже поднял карпа над водой. Такой рыбы я сроду не видала. Карп повис на леске, внезапно тряхнул хвостом, сорвался с крючка и — бултых в воду. Толстяк ринулся к нему прямо как был в длинных штанах и туристических ботинках и оказался чуть ли не по пояс в воде.
— Вот те и на! — сокрушённо вздохнул Афанасий и плюнул в воду. — Так всегда бывает, когда нет подсачка!
Мы глядели на воду опечаленные и убитые. Толстяк всё ещё не догадывался вылезть на берег. Дядя Рангел с растерянным видом держал в руках пустой рюкзак. Папа сосал погасшую сигарету, а Афанасий уже налаживал удочку.
— Как вы могли упустить такого гиганта, не понимаю! Рыбаки, называется! — негодовал толстяк, выбираясь из озера.