С первого взгляда
Шрифт:
Серганов, конечно, удружил.
Жанка сидит в машине. По дороге в сад я вызвался подвезти ее до студии. Теперь вот думаю, зачем я так сделал? Вопросов не оберешься.
Кое-как умудряюсь пристегнуть не приспособленным для детей ремнем безопасности маленькую госпожу и занимаю водительское сиденье.
Подруга слегка приоткрыла окно, посмотрела на меня и с удивлением выгнула идеальную бровь.
– Это что? — прошептала любовница одними губами.
— Ребенок, Жанна.
— Что Стельмах, докувыркался? — ухмыляется подруга. Достает из сумочки
— О чем ты?
— Егоза зеленоглазая, — девушка машет головой в сторону задних сидений. — Любовница в подоле принесла?
— Чушь не неси! — от такого предположения даже рука на руле дрогнула. — Это внучка Серганова.
Я выруливаю с парковки, прости господи, садика «Ласточка» и вливаюсь в поток озабоченных родителей и их чад. Да, Стельмах, вот и попробуй на своей шкуре роль заботливого папашки. Желание заводить детей и так никогда не посещало, а тут вообще удавятся все зародыши окончательно.
— Странно, — прерывает молчание любовница, слегка косясь в сторону Майи. Я бросаю взгляд в зеркало заднего вида и улыбаюсь. Малышка что-то сама себе играет с куклой и поет под нос какую-то очень знакомую песенку.
— Что странного?
— Глаза разуй, Стельмах. Глазюки зеленые, скулы, волосы чернющие. Мелочь же — твоя копия.
— Ерунды не говори, — одернул подругу. С чего ей быть на меня похожей? Я и Алия даже не…
Твою ж…
— Я, конечно, мать не видела… — Жанка что-то еще сидит, рассуждает, а я снова смотрю на мышку. В голове набатом бьют слова любовницы: прямо по черепной коробке, грозя разорвать изнутри. Да нет, на хер. Отвожу взгляд, а спустя мгновение снова бросаю его на внучку Серганова. Качаю головой, отрицая саму возможность. Так не бывает. Не в реальной жизни точно. Не может этого быть. Из меня никакой отец, да и мы предохранялись. Не могла резинка дать сбой. Или могла?
Пока я «плаваю» в мыслях, Жанна своими длинными пальцами цепляет из пачки тонкую сигарету и щелкает зажигалкой.
— Жанна, в машине ребенок.
— И что? — искренне удивилась дамочка.
Чувства материнства у этой особы тоже было атрофировано.
— Нечего ее никотином травить.
— Но я курить хочу, — удивленно выдает подруга и смотрит на меня своими большими карими глазами. — Почему я должна из-за чужого ребенка в чем-то себя ущемлять, Стельмах?
— Потому что тебе тридцать два, и у тебя должны быть элементарные зачатки мозга. Если себя ты этой ерундой травишь, ее не смей.
Не знаю почему, но это безразличие меня задевает. Я выдергиваю из рук любовницы сигарету и вышвыриваю в приоткрытое окно.
— Артём!
— Потерпишь.
Жанка покачала головой и усмехнулась.
— Ну, давай, продолжай в том же духе. Раз себя ущемляешь в чем-то. Два. Три, а потом вот такие восемнадцатилетние лбы садятся тебе на шею и радостно болтают ножками. Почему? Потому что тебе ж тридцать два, а она мелкая.
— Я не мелкая! — слышим неожиданно прорезавшийся с задних сидений звонкий голосок. Столько обиды прозвучало, что даже
Резко виляю рулем, пересекая, к чертям, две сплошные. Сбрасываю скорость и с визгом шин торможу на обочине.
— Если так жестко горят трубы, могу высадить прямо здесь. Покуришь, пока пятнадцать километров пешком прохреначишь.
Разворачиваюсь и жду реакции девушки. Глаза по пять копеек, на лице выражение полного изумления. Жанна не дура и достаточно хорошо меня знает. Понимает, что спорить со мной чревато. Особенно на моей территории.
— Всё, ошибку осознала! — примирительно поднимает руки любовница и, пока я снова вливаюсь в поток машин на автостраде, поворачивается к Майе. Смотрит на внучку друга и улыбается.
— Извини, я не хотела тебя обидеть, кнопка.
— Я не кнопка, я мыська! — уверенно выдала маленькая госпожа и надула губки. Я ухмыльнулся, чувствуя, что характер свой она от матери унаследовала. А еще, походу, Жанна ей не очень-то и понравилась. Интересно.
— Кто? — нахмурилась Жанна.
— Мышка. Мать ее так зовет.
— М-м-м… ясно. А мать, наверное, красивая?
Вроде и у ребенка спросила лиса, а смотрит на меня. Очевидно, ожидая моей реакции. Краем глаза замечаю, как Майя активно кивает головкой, от чего озорные кудряшки смешно пружинят.
— Класивая!
Оборачиваюсь к ребенку и подмигиваю, отчего та забавно прячет лицо в миниатюрные ладошки и хохочет. В зеленых омутах ее глаз плещется такая гордость и любовь к родительнице, что я невольно и сам вспоминаю образ голубоглазой блондинки.
До одури горячая. Но любовнице я об этом говорить не собираюсь. С ней я еще «продуктивно сотрудничать» намерен.
— А ты так же считаешь, а, Тём? Ну, как мужчина?
— Что ты к этой теме так привязалась?
— Любопытно просто. Для детей-то их предки всегда самые лучшие…
— Не всегда, — машинально возражаю, но тут же одергиваю себя. — И да, я тоже так считаю. Довольна?
Слышу язвительный смешок и тяжелый мученический вздох.
— Ой, Тема, Тема… — растягивает губы в улыбке Жанка.
— Что?
— Смотрю, лед уже тронулся.
Глава 11. Стельмах
Высадив Жанку, мы заехали в супермаркет. Надо же было чем-то накормить чужое чадо. А дома, кроме виски и повесившейся в холодильнике мыши, ничего нет.
— Дядь Алтем, а у тебя есть дома зивотные? — крутилась юлой любопытная мелочь.
— Нет.
Боже упаси! Дядя Артём иногда себе-то не в состоянии еду приготовить с таким ритмом жизни. Любая животина бы уже сбежала или вздернулась на хер… на собственном хвосте.
— А иглушки у тебя есть?
— Не по возрасту дяде Артёму в игрушке играть.
Да уж, в мои годики слово «игрушки» значит немного другое.
— Давай купим?
— Зачем мне дома игрушки, мышка?
— Я буду к тебе в гости приходить. Ты со мной играть будешь.