С первого взгляда
Шрифт:
Когда она закончила, раздались аплодисменты. Джуди не удивилась, шутливо склонила голову в церемонном поклоне. От угла дома отделилась женщина — симпатичная блондинка с серыми усталыми глазами. Несмотря на то что было еще достаточно тепло, блондинка зябко куталась в меховую безрукавку.
— Джу Ричи Блэкмор отдыхает!
— Мерси. Я тоже так думаю, причем уже давно.
— Как все-таки хорошо, что у тебя нет соседей. Вдруг бы они не любили рок-музыку?
— Ты ее тоже не любишь, но тебе же это не мешает? Принесешь пивка из холодильника? Или
Лили Роуз Чэдвик передернула плечами и покачала головой.
— Знаешь, я начинаю понимать, почему ты не любишь сумерки. Какое-то беспросветное время суток… даже в здешнем раю.
Она сходила в дом и принесла две бутылки холодного светлого пива, уселась рядом с Джу и задумчиво уставилась на пламенеющее солнце.
Джуди откинулась спиной на резной столбик, поддерживающий крышу, и тихо заиграла что-то лирическое. Не переставая играть, мягко спросила:
— У тебя все еще поганое настроение, девочка?
— Да нет… скорее расслабленное. Ничего не хочется. Сижу целыми днями — то на крыльце, то на пеньке в лесу. Как сова.
— Ждешь его.
— Нет!
— Это не вопрос, а утверждение. Ты его ждешь.
— Неправда.
— А чего тут такого? Это же естественно, когда любишь.
— Джу… а ты любила кого-нибудь так, чтобы… на разрыв аорты? Я ведь никогда тебя не спрашивала.
— И правильно делала, я бы все равно раньше не ответила. Сейчас могу — да, любила. Мы играли в одной группе, он тоже был байкером… ничего оригинального и сверхъестественного. Собственно, с ним я и удрала из отчего дома.
— Вы расстались?
— О да. Навсегда.
— Поругались?
— Нет. Он погиб.
— О, Джу!
— Девочка, это было почти сорок лет назад. Слезы закончились, осталась грусть и некоторая надежда.
— Надежда? На что?
— Видишь ли, я никогда не была особо религиозна, ты помнишь. Но с годами я только утвердилась в мысли, что в мире все устроено в общем-то справедливо и правильно. А раз так — просто не может быть, чтобы после смерти мы просто переставали быть. Думаю, тот свет все же есть, и только от тебя зависит, как именно он выглядит. Если кого-то сильно любишь при жизни, если надеешься, что там, на небесах, вы снова увидитесь и больше уже не расстанетесь — скорее всего, так и будет. Иначе мы не видели бы снов про умерших, да и забывали бы о них быстрее.
— Справедливо и правильно… а Тиль Рикман? А его брат?
— Лили, ты прости, но сейчас ты напоминаешь брюзгу-сталевара, который на склоне лет выяснил, что возле горна чересчур жарко и воняет каленым железом. Справедливо — не значит благолепно и беспроблемно. Почитай Библию — там почти все про это.
— Каждому по делам его?
— Да. И дело не в том, что ваши бандюки получили по заслугам. Они ведь тоже стали такими почему-то. Они — расплата за то, что было неправильно сделано до них.
— Если следовать по этой цепочке, то можно добраться до неандертальца,
— Не исключено, что так и было, но мы не станем углубляться в эти богословские кущи и чащи. Скажи лучше, что ты собираешься делать.
— Я тебе надоела?
— Вопрос отметается, как идиотский. Но в то, что ты просидишь здесь безвылазно всю оставшуюся жизнь, я все равно не поверю. Что-то же ты собираешься делать?
— Куплю домик в Майами. Научусь кататься на доске. Заведу собаку. Буду путешествовать. Могу поработать адвокатом или юрисконсультом. Открыть охранное агентство. Пойду в лесники — здесь, в Абитиби. Как видишь, масса возможностей.
— А Дик Хантер?
— Попрошу без задушевных интонаций!
— Даже и не знаю, какие они на вид. Я имею в виду, ты так и позволишь этому засранцу просто бросить тебя? И не узнаешь в чем дело?
— Джу, ты редкостная змея. Я не обижаюсь на Дика Хантера и не лелею эту обиду в израненном сердце. Это дело принципа. Я ему сказала — больше брать инициативу на себя не буду. Я и так призналась ему в любви два раза подряд в течение одного часа. Пусть набирается храбрости… или катится к черту.
— Ой! А вдруг у него амнезия? Ему же по башке дали…
— Когда я уезжала, он был целехонек и здоровехонек. В смысле, шел на поправку. Вот поправится окончательно — и все станет ясно.
— Понятно. Значит, до того момента ты будешь пребывать в состоянии куколки, а как только все прояснится — вот тут я и узнаю, что такое настоящая тоска!
Они еще немного посидели на крыльце, глядя, как небо становится фиолетовым, а затем и черным. Потом Джуди зевнула.
— Пошли-ка спать. Завтра я хочу с утра съездить в город — купить консервов и кофе. Ты со мной или останешься?
— Посмотрим. С утра так спится…
— Лентяйка. Ладно, видно будет. Если останешься — задай корм уткам, они мне надоели.
— Хорошо.
Лили Роуз лежала без сна и смотрела в чернильно-черное небо за окном. В очаге потрескивали поленья, бросая отблески на потолок. Причудливые тени метались по стенам. Грустное время — осень. Осенью лучше не оставаться одному. Когда ты один, а за окном отчаянно летят по ветру золотистые, но уже мертвые листья — в голову лезут тоскливые мысли.
Вот теперь — точно все, думала Лили Роуз. Вот теперь и началась новая жизнь. Я думала, что начинаю ее семь лет назад, когда с новыми документами уезжала, убегала от пережитого кошмара. Когда обосновалась в маленьком городке среди вот таких же лесов, когда занималась маленьким магазинчиком цветов, строила отношения с новыми соседями, заводила друзей, пыталась устроить личную жизнь… Все было обманом, абсолютно все. Короткой передышкой длиной в семь лет. На самом деле нужно было закончить все дела в прежней жизни — только тогда можно начинать новый этап. Я уехала, как трус, как ребенок, закрывающий глаза ладошками в надежде, что теперь кошмар закончится…