С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов
Шрифт:
Осуществляя план Роммеля, боевая группа 15-й танковой дивизии, в состав которой входил и я, быстро покинула Сиди-Резей и, пройдя южнее Гамбута, двинулась на восток в Бардию.
Я помню, как недалеко от Сиди-Азейз, где моя рота 27 ноября вступила в кровопролитный бой с новозеландцами и захватила штаб их 5-й бригады, мы заметили большую британскую передвижную мастерскую для ремонта танков, оборудованную кранами и блоками, которую сопровождали несколько автомобилей. Это была заманчивая добыча. Мы бросили в погоню за ней небольшое подвижное подразделение в сопровождении легкой самоходки. Когда мы обстреляли мастерскую,
Через час мы уже были в Бардии и стали ждать переформирования. Я воспользовался передышкой и заскочил в полевой госпиталь, где мне промыли и перевязали рану, сделав укол от столбняка.
Через два часа я уже был в своей части. Обер-лейтенант Вайхсел, ставший командиром батальона после того, как прежний был ранен у Сиди-Резей и выбыл из строя, велел мне со своей ротой двигаться в арьергарде колонны. Мы двинулись на юг вдоль границы мимо форта Капуццо (на который была совершена отвлекающая атака) и Омаров по направлению к Маддалене. Нас часто обстреливали то слева, то справа. Вдруг до моего слуха донесся крик:
– Сзади танки!
Я бросился в голову колонны доложить об этом Вайхселу. Он выслушал меня и с роммелевской лаконичностью приказал:
– Расстрелять их!
Вернувшись к своим солдатам, я велел младшему офицеру, второму после меня по званию, возглавить роту и идти за колонной, а сам приказал выкатить три противотанковые пушки и развернуть их в сторону танков.
Колонна ушла. Через несколько минут от нее осталась лишь туча пыли. Мы подготовили наши пушки к бою. На нас шли двенадцать британских танков «Мк-II», они были уже совсем недалеко. Мы не сводили с них глаз. Я отдал приказ, и все три орудия выстрелили одновременно, словно приветствуя их. Головной танк загорелся и остановился. Остальные уменьшили скорость и рассредоточились.
Нас заметили. Танки повернули стволы пулеметов в нашу сторону, и не успели мы растянуться на земле под прикрытием орудий, как над нашими головами засвистели пули. Одна из них оцарапала мне плечо. Танки шли веером. Те, которые располагались на флангах, двигались на нас, строем своим напоминая рожки зулусского чертенка! Да, ситуация была не из приятных. Я оглянулся, и у меня в голове промелькнула мысль – не убраться ли нам отсюда подобру-поздорову, хотя под таким огнем далеко не уйти. К своему ужасу я увидел, что на нас шли еще два британских «Мк-II».
И тут меня охватила радость – я увидел на них свастику! Это были два британских танка, захваченных у Халфаи во время операции «Боевой топор» несколько месяцев назад. Танки остановились рядом со мной. Я обменялся несколькими фразами с обер-фельдфебелем, командовавшим ими.
– Догоняйте колонну со своими орудиями, господин лейтенант! – прокричал он. – Я вас прикрою.
Британские танки перестали стрелять. Я догадался, что появление собственных танков у нас в тылу сбило их с толку – они решили, что мы попали в плен. Не успели они понять, в чем дело, как наши орудия уже двинулись в путь, и мы бросились догонять колонну, а обер-фельдфебель и два его танка отстреливались сзади, прикрывая наш отход.
Мы догнали своих только через час, когда уже наступила ночь.
Наша боевая группа была отозвана из-под Маддалены, а приказ захватить штаб-квартиру 8-й армии отменен. Я так и не узнал почему, ибо теперь понимаю, что мы без труда разгромили бы почти незащищенную штаб-квартиру Каннингема. Но Роммель,
Тем временем, пользуясь тем, что между Сиди-Резей и Бардией не было наших танковых соединений, новозеландцы, оставив позади себя, в Сиди-Азейз, бригаду, пробились к Сиди-Резей и Бел-Хамед. Ночью 25 ноября они овладели Сиди-Резей. На следующий день гарнизон Тобрука прорвался сквозь позиции итальянцев и 27-го соединился с новозеландцами. Все это время 1-я южноафриканская бригада твердо стояла позади позиций 25-фунтовых орудий у Таиб-эль-Эссема и сдерживала натиск дивизии «Ариете», усиленной нашими танками.
27-го Роммель передал по радио приказ всем нашим соединениям вернуться в Бардию. Он намеревался собрать все оставшиеся танки и нанести удар по 13-му британскому корпусу, стоявшему между Бардией и Тобруком. 7-я британская бронетанковая дивизия получила пополнение – теперь в ней было 120 танков. Несколько раз в течение дня они пытались остановить дивизию Равенштайна, но потеряли в боях больше танков, чем он.
Британцам, однако, улыбнулась удача – фон Равенштайн случайно оказался среди позиций новозеландцев Фрейберга и попал в плен – первый немецкий генерал, плененный в эту войну. Майор Вустерфельд, офицер штаба корпуса «Африка», тоже был захвачен в тот день, а мы потеряли более 600 человек.
Я разговаривал с фон Равенштайном около Сиди-Азейз буквально за два часа до его пленения. Может быть, поэтому, попав в руки врага, он решил назвать себя «полковником Шмидтом», понадеявшись, что новозеландцы не разберутся в знаках различия. Но когда его привели к генералу Фрейбергу, он машинально представился:
– Фон Равенштайн, генерал!
У фон Равенштайна была карта, на которой было нанесено расположение всех наших войск, – и все эти сведения попали в руки врага. Он отбывал заключение в Канаде и вернулся в Германию только в 1948 году.
В тот день мне было поручено командовать двумя ротами арьергарда. Нам постоянно мешали танки и разведывательные автомобили, которые догоняли наши танковые колонны, куда бы мы ни поехали. Битва в пустыне представлялась мне битвой наоборот. Может быть, когда-нибудь нам и доведется двигаться вперед, а пока я все время оглядывался назад, останавливался для стрельбы, а потом снова двигался назад.
Часто нам приходилось поворачивать под прямым углом, поскольку противник обходил нас и нападал с юга. Мои роты по очереди менялись местами. Одна останавливалась и стреляла, а другая в это время отходила назад, а затем открывала огонь, пока первая проходила мимо нее. В пустыне шныряли небольшие подвижные части противника – их называли «Джок»-колонны, – они досаждали нам, словно комары, но укусы их были столь же безобидны. У них не хватало сил вывести наши орудия из строя.
Роммель по-прежнему верил, что противник пострадал в этой битве сильнее нас, и, когда 2 декабря погода испортилась, он занялся перегруппировкой войск, собирая их в кулак для удара по Сиди-Резей.
В последующие дни обстановка была неопределенной, но я помню, что они были полны мелких стычек. Мне особенно запомнилась одна такая стычка, когда мы шли в арьергарде из Бардии в Эль-Дуду. Нас преследовало большое танковое подразделение, которое буквально наступало нам на пятки, и мы с трудом сумели развернуться и занять нашу обычную оборонительную позицию. Но нас неожиданно поддержала огнем немецкая артиллерия, располагавшаяся на наших оборонительных позициях южнее Эль-Дуды, и я вздохнул с облегчением.