С Роммелем в пустыне. Африканский танковый корпус в дни побед и поражений 1941-1942 годов

Шмидт Хайнц Вернер

На рассвете мы проехали через подготовленный проход в наших минных полях и направились на восток. Роммель, словно командир подлодки на мостике, восседал на краю раскаленной солнцем крыши «мамонта». Он пребывал в необыкновенно приподнятом настроении и неистово выкрикивал: «На Египет!»

Мы двигались в неизведанный район пустыни, и меня охватило волнующее предчувствие приключения. Мы проехали западнее Бук-Бука. Но цистерны, которые мы ожидали здесь найти, оказались пустыми. Не увидели мы и никаких признаков секретного склада. Здесь не было ничего, кроме пустых консервных банок и бутылок, тоже, к сожалению,

пустых. Наши мечты о добыче – консервированных фруктах и шотландском виски – растаяли, как ливийский мираж. Я вдруг обнаружил, что у меня пересохло в горле.

Одно из подвижных подразделений нашей рейдовой группы подъехало к нам с захваченным британским грузовиком. Водитель и его спутник были взяты в плен. Грузовик осмотрели и обнаружили множество бумаг, некоторые из которых содержали копии очень важных кодов. Чем больше мы изучали эти документы, тем более важными они нам казались, и Роммель отослал их в штаб для детального изучения. Фон Равенштайн был доволен. Он сказал Роммелю:

– Господин генерал, один только захват этих документов способен оправдать нашу экспедицию.

Роммель пробормотал, что согласен, но я так и не узнал, был ли он действительно согласен или нет.

Мы добрались до намеченного пункта; танкам и моторизованной пехоте был дан приказ занять оборону. Англичане среагировали на наш визит крайне недружелюбно. Они открыли огонь из своих 25-фунтовых орудий, которые мы прозвали «ратш-бум» из-за звука, который они издавали.

Затем появились Королевские ВВС. Вражеские самолеты роем пикировали на нас, и я видел, как открываются бомболюки и бомбы со свистом летят прямо на роммелевский «мамонт». Я запрыгнул в бронемашину, ища защиты, и заметил, что Роммель и его водитель метнулись прочь от «мамонта». Они бросились плашмя на землю. Бомбы со свистом падали и врезались в землю. Осколки стучали по твердым стальным стенкам «мамонта».

Когда отгремела первая серия бомб, я выпрыгнул из «мамонта» и подбежал к Роммелю. Я увидел, что водитель тяжело ранен. Он был весь в крови. Роммель приподнялся; к своему ужасу, я увидел, что он хромает.

– Вы ранены, господин генерал? – спросил я.

– Я ничего не чувствую, – сказал он, хлопая себя по бокам и ногам.

Вскоре он обнаружил, что осколок бомбы срезал каблук с его левого ботинка.

Водителя быстро отнесли в ближайшую санитарную машину. Мы осмотрели свои автомобили. В переднее колесо «мамонта» глубоко врезался осколок бомбы, но шина была высокого качества, и мы понадеялись, что она выдержит.

Наши радисты доложили, что британцы приказали предпринять новые атаки. И прежде чем мы уехали, началась следующая бомбежка. Войска получили приказ построиться для обратного марша к границе. Роммель оставался с основной частью войск до тех пор, пока они не подготовились к движению. Когда мы отправились домой, почти совсем стемнело.

Роммель сел за руль, время от времени я подменял его. Ночь была хоть глаз выколи, и мы вскоре потеряли из виду другие машины. Неожиданно поврежденное колесо спустило. Мы не могли двигаться, покуда не починим или не заменим его.

Я сказал про себя: «О боже!» Я понимал, что мне, как самому молодому, самому младшему по званию и, возможно, самому практичному из всей команды «мамонта», придется заняться

ремонтом, и это меня совсем не радовало.

Мы в темноте поискали инструменты. Домкрат оказался слишком коротким. Мы набили камней под ось и руками отгребли песок. Когда я говорю мы, то имею в виду себя и молодого итальянского графа из штаба Кальви. Остальные стояли рядом, ожидая и надеясь и отпуская критические замечания. Я до этого никогда в жизни не ремонтировал пробитую шину, да еще такую огромную, как эта.

К полуночи работы была закончена. Помогали теперь все, даже Роммель, что лишь осложнило задачу.

Наш радист словно прирос к своему креслу. Он сообщил, что британцы идут по пятам нашей колонны. Он различал позывные бронетехники противника в непосредственной близости от нас, так что для нас было бы смерти подобно вызывать помощь по радио. Наши войска уже приближались к своим прежним позициям. Никто и подумать не мог, что мы застряли одни в пустыне. Радиосообщение вывело бы британцев прямо на нас.

Мы взмокли, возясь с этим колесом. Пот лил с нас градом. Пока я работал, Роммель держал надо мной свой карманный фонарик. Я взглянул на часы. До рассвета оставалось два часа. Жирный куш был бы для Уэйвела!

Наконец колесо было починено. Мы запрыгнули в «мамонт». Роммель сел за руль и на большой скорости повел этот огромный грузовик домой. На рассвете мы доехали до границы, обозначенной проволокой. Роммель нашел проход в минных полях и искусно проехал через него. Наши саперы изумленно смотрели на одинокую машину, которая на большой скорости ворвалась с нейтральной полосы.

Глава 17

Напрасная охота Кейеса за Роммелем

1

Сентябрь перешел в октябрь, а штаб продолжал не покладая рук составлять план штурма Тобрука, намеченный на конец ноября.

Войска, назначенные для штурма, все еще находились на переформировании и отдыхе. Они также проходили спецподготовку. В этот раз штурм должен был начаться со стороны Эль-Дуды. Первыми прорыв при поддержке танков должны были обеспечить саперы. Люфтваффе вступят в бой только после начала наземной атаки. На запасных оборонительных позициях планировалось провести отвлекающую атаку, которая должна была ввести противника в заблуждение и заставить сконцентрировать свой мобильный резерв, чтобы нанести контрудар в этом секторе. Сразу же после прорыва линии обороны 115-й мотопехотный полк должен был ворваться в брешь на своих открытых бронемашинах и при поддержке танков выйти на Кингс-Кросс, где пересекаются дороги на Тобрук, Бардию и Эль-Адем. Отсюда 21-я танковая дивизия должна будет пробиться к тобрукской гавани и захватить ее.

Каждый взвод получил подробные инструкции; их действия были расписаны до мельчайших деталей. Фотографиями воздушной разведки были обеспечены даже самые малочисленные группы (до шести человек), так что даже самый нерадивый солдат имел четкое представление о местности и своей личной задаче. Войска тщательно и систематически готовились к захвату бункеров и овладевали искусством штурма различных траншей.

Однако подготовку сильно осложняли вспышки желтухи, дизентерии и цинги среди личного состава. Эти болезни буквально «выкосили» некоторые подразделения.