С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.
Шрифт:
— Дело касается трех миллионов: двух для меня и одного для тебя. Ты не будешь его заряжать. Если Дювайн что-нибудь затеет, тебе нужно будет только помахать револьвером перед его носом, и это его сразу образумит. Ты его только припугнешь! Уверяю тебя, Лу, это сработает как часы.
Он достал из кармана карточку и записал адрес.
— Можешь упомянуть мое имя. Проблемы не возникнет.
— А может, Дювайн не собирается надувать нас и мы из мухи делаем слона.
Хэддон поднял с пола пакет и положил его на колени Лу.
— Я пошел спать. Не думай ни об
На третий день пребывания в Париже Пьер пригласил Тома и Кэррол осмотреть город. Пьер знал Париж как свои пять пальцев. Немного потолкавшись в Лувре, они отправились в Нотр Дам, затем в Сан Чепель и наконец поднялись на самый верх Эйфелевой башни. Комментарии Пьера были настолько интересны, что даже Лепски оценил культурную ценность этой экскурсии. После того как Дювайн предложил им эту поездку, у Тома с Кэррол началась обычная их перебранка. Лепски посылал все достопримечательности к черту, сказав, что хочет просто побродить по улицам и познакомиться с жизнью парижан. «Кому охота ходить по этим замшелым, скучным музеям». Кэррол начисто отметала его доводы:
— Лепски! Пора набираться культуры. Тебя интересуют только твои преступления, еда и женщины.
Издав звук, напоминающий жужжание осы, попавшей в бутылку, Лепски, как всегда, подчинился.
Усталые и голодные они вернулись в отель в 17.30.
— Сегодня вечером пойдем в «Тур де Арджент», — сказал Пьер, когда они вошли в вестибюль отеля. — Это один из лучших ресторанов Парижа. Затем отправимся в «Лидо». Я заказал столик, — и, повернувшись к Тому, шепнул ему на ухо:
— Там потрясные женщины!
Лепски тотчас просиял:
— Отлично! Как насчет того, чтобы выпить, Пьер? Пусть мышки идут к себе наверх, а мы трахнем по маленькой.
— Лепски! Когда ты только избавишься от своих вульгарных словечек, — воскликнула Кэррол.
— Идите, идите, — Лепски подтолкнул жену к лифту, а сам, взяв Пьера за руку, потащил его в бар.
Наступил удачный момент, которого так долго ждала Клодетта. В то время как они шли по коридору в свои номера, она сказала:
— Кэррол, дорогая! Какая у тебя чудесная сумка. Я умираю от завести. Не отстану от Пьера, пока он не купит мне хотя бы похожую на твою.
— Ты еще не видела, что там внутри, — сказала Кэррол, открывая дверь в номер. — Заходи, я покажу тебе эту прелесть. — Они вошли в номер. Кэррол подошла к стенному шкафу, открыла его и достала «знаменитую» сумку. Затем поднесла ее к столу и открыла.
— Посмотри, какая роскошь!
Клодетта не заставила себя долго упрашивать. Она попросила Кэррол вынуть все из сумки, сопровождая каждую вещь возгласами восхищения, пока сумка не оказалась пустой. Затем она осмотрела восторженно ее внутренность, восхищаясь искусством отделки, в то время как Кэррол, раздувшаяся от гордости, наблюдала за ней, затем Клодетта закрыла сумку, подняла ее, взвешивая в руке, не переставая восхищаться теперь внешней отделкой, отметив про себя, что снаружи она дюйма на три выше чем
— Восторг! — воскликнула она, — но немного тяжеловата.
Клодетта опустила сумку. Теперь она наблюдала за Кэррол, которая с любовью вновь наполнила ее предметами женского туалета и закрыла ее.
— Ну, дорогая, отдыхай, — сказала Клодетта. — Встретимся в вестибюле в восемь часов. Думаю, ты сегодня осталась довольна веем.
— Все было великолепно! Не знаю даже, как вас обоих благодарить. Вы такие милые. Вы нас совершенно испортите. А вот теперь еще и сегодняшний вечер. Теперь вы будете нашими гостями, и не возражай, я настаиваю. Вы столько для нас сделали. Ну… пожалуйста.
— Хорошо, — улыбнулась Клодетта. — Но мы все от чистого сердца. Мы счастливы, что вам хорошо с нами. Я скажу Пьеру.
Вернувшись в номер, она с нетерпением стала ожидать мужа, который явился через час слегка на взводе.
— Бог ты мой! — воскликнул он, хватаясь за голову. — Сколько же этот человек может выпить? Как бездонная бочка. Какие новости?
— В сумке фальшивое дно. Она тяжелая, когда пустая. Там, наверное, и спрятана икона.
— А как замок?
— Пустяк, можно открыть заколкой для волос.
Пьер глубоко вздохнул.
— Надо все хорошо обдумать, моя радость.
— Вот ты, мое сокровище, и подумай. Я пойду приму душ. Ночь долгая, хватит времени обо всем подумать.
— У нас остается шесть дней. Торопиться не будем.
— Сегодня за все платят они, — сказала Клодетта раздеваясь.
После великолепного обеда в «Тор де Арджент» они отправились в концертный зал «Лидо», где давали великолепное музыкальное ревю и блистательное шоу в исполнении роскошных девочек. Лепски был полон впечатлений. Сначала величественный вид из окон ресторана на переливающийся разноцветными огнями купол Нотр Дам, затем фирменное блюдо «утка под гнетом», начиненная всякой вкуснятиной. Правда, Лепски попросил что-нибудь попроще, например отбивную, но Кэррол тут же набросилась на него.
— Никаких отбивных! Ты в Париже и должен познакомиться со всеми преимуществами французской кухни.
— Неужели человек не может есть, что ему хочется? — поворчал Лепски.
— Будем есть утку, — твердо сказала Кэррол.
Когда подали утку, Лепски, прежде чем попробовать, подозрительно пару раз ковырнул ее вилкой, затем провозгласил:
— Неплохо! Послушай, бэби, попробуй состряпать такую, когда вернемся домой. — Затем Пьеру: — Кэррол — отличный кулинар.
— Ешь и молчи, — опять обрезала его жена.
Наконец обед закончился и Лепски, щелкнув пальцем, подозвал официанта и попросил счет. Когда же увидел, сколько стоит обед, то заметно побледнел, а затем и второй раз, когда Пьер сказал о чаевых. Сосчитав французские банкноты, что-то бурча себе под нос, он обратился к Пьеру с фальшивым смехом:
— Да, уж эта коробка не обанкротится, — за что получил от Кэррол под столом толчок в голень.
Но затем представление в «Лидо» подняло его настроение и, вернувшись в отель около двух ночи, Лепски признал, что день был грандиозным.