С/С том 26. В этом нет сомнения. Шантаж и флакон духов. Скупщик краденого.

Чейз Джеймс Хедли

— Да нет же, он мне скажет, должен сказать!

— Вы совсем не едите.

— Я уже сыт.

— Стив, прошу вас, ешьте! Ведь еще не конец света.

Я вспомнил про Линду, в одиночестве сидящую дома без еды. Не следовало оставлять ее одну.

— Мне нужно позвонить.

Я вошел в кабину и набрал свой номер. Долго звучали гудки, потом послышался женский голос:

— Миссис Мэйсон плохо себя чувствует, а мистера Мэнсона нет дома. Кто говорит?

Я узнал голос Люсиль Бауер. Не ответив, я повесил трубку. Линда

быстро нашла утешительницу. Я надеялся, что у нее хватит ума не рассказывать этой женщине о своих выходках. Но тут я вспомнил, что в составленном Уолли списке Люсиль тоже значится. Выходит, воровки встретились!

Я вернулся к Джин.

— Закажем еще устриц, для больных они в самый раз, — заявил я.

— Перестаньте, Стив! — одернула меня Джин. — Только, пожалуйста, не начинайте жалеть себя, а то я рассержусь.

Я посмотрел на нее.

— Послушайте, а ведь вы замечательная девушка. Прошу меня простить. У меня был действительно паршивый день, но сейчас я и в самом деле с удовольствием съел бы еще пару устриц.

Она посмотрела на Луиджи и подняла руку. Устриц принесли так быстро, словно поджидали с ними за углом.

Сорока минутами позже мы вышли из ресторана и Джин отвезла меня обратно к зданию редакции. Я пришел к заключению, что должен поговорить с Уолли наедине. Джин предложила подождать до утра, но я решил не откладывать. Следовало попрощаться.

— Спасибо за все, Джин. Вы оказались хорошим другом.

Она секунду смотрела на меня, потом улыбнулась, села в машину и уехала.

Я быстро пересек город, направляясь к району, где жил Уолли. Ему принадлежал скромный, уютный одноэтажный домик, к сожалению находившийся еще в пределах городской черты и в облаках дыма, в котором тонул город. Тем не менее я был уверен, что у него на счету больше, чем у меня.

Когда я остановился перед домом, меня удивило, что во всех окнах темно. Я взглянул на часы. Было всего несколько минут десятого. Я вышел из машины, отворил калитку и подошел ко входной двери. Позвонив, я стал ждать. Никого. Я позвонил еще раз. Послышался чей-то голос.

— Их нет дома.

Я обернулся. У калитки стоял пожилой мужчина с собакой.

— У них что-то случилось, — объяснил он. — Вы знакомый мистера Митфорда? Я его сосед.

Я вернулся к калитке.

— Меня зовут Стив Мэнсон. Что случилось?

— А, мистер Мэнсон, читал о вас. Отличный у вас журнал. Да… случилось… кто-то напал на беднягу Уолли и избил его.

Я почувствовал, как у меня по спине пробежал холодок.

— Сильно избили?

— Боюсь, что да. Полицейские отправили его в санитарной машине, а миссис Митфорд увезли с собой.

— Куда его повезли?

— В Северную больницу.

— Извините, от вас нельзя позвонить?

— Конечно, можно, мистер Мэнсон. Я живу тут рядом. — Он свистнул собаке и повел меня к соседнему домику, точной копии того, в котором жил Уолли.

Через

две минуты я говорил с Джин.

— Джин, Уолли ранен, он лежит в Северной больнице. Не могли бы вы подъехать туда? Нужно, чтобы кто-нибудь побыл с Ширли.

— Я выезжаю. — Она положила трубку.

Мы подъехали к больнице почти одновременно. Джин было дальше ехать, значит, она гнала машину на большой скорости. Мы посмотрели друг на друга, когда она вышла из своей машины.

— Это серьезно?

— Не знаю. Сейчас выясним.

Нам повезло. В ту ночь в травматологическом отделении дежурил доктор Генри Стэнстил, мой приятель и партнер по гольфу.

— Как его дела, Генри? — спросил я, едва мы вошли в приемную.

— Так себе. Эти мерзавцы здорово его отделали. У него сотрясение мозга, сломана челюсть и четыре ребра, похоже, его не меньше трех раз били ногой по голове.

— А Ширли?

Кивком головы он указал на дверь в соседнее помещение.

— Она там. Послушай, Стив, у меня сейчас много работы. Вы не могли бы ею заняться?

— Для того мы и приехали. — Я обернулся. — Джин… можно вас попросить?

Она кивнула и исчезла за дверью.

— Он выживет? — спросил я.

— Да, но несколько дней он не сможет двигаться, и может быть, потеряет глаз.

— А что полиция?

— Я сказал им, что пока и речи быть не может о том, чтобы он мог дать показания. Бедняга Уолли не сможет говорить по меньшей мере четыре-пять дней.

Джин ввела Ширли. Я пошел им навстречу. Ширли плакала и дрожала.

— Ширли, дорогая, мне ужасно жаль…

Она вытерла заплаканные глаза и гневно посмотрела на меня.

— Это вы и ваш проклятый журнал! Я предупреждала Уолли… но он не принимал это всерьез. — Она прижалась к Джин, которая быстро взглянула на меня и покачала головой.

Я отступил, и они вышли из комнаты.

— Знаешь, Стив, можешь звонить, когда захочешь. Уолли не умрет. — Стэнстид хлопнул меня по спине и торопливо вышел.

Четыре — пять дней! Я подумал о Горди. Теперь меня мог спасти только Веббер. Если он ничего не откопает, я пропал.

Я медленно пошел по коридору к регистратуре.

— Мэнсон…

Я остановился и обернулся. Ко мне приближался высокий плечистый детина в поношенном дождевике и старой шляпе. Я узнал сержанта Лу Бреннера из городской полиции.

Бреннер был лет тридцати восьми, с бледным лицом, приплюснутым носом и беспокойными маленькими голубыми глазами. Он всегда казался небритым. Я знал, что он обладает недюжинной силой и известен своей жестокостью. Судя по тому, что я слышал, хотя и не мог доказать этого, его излюбленным следственным методом было сначала избить подозреваемого, а уж потом задавать вопросы. Веббер сказал мне однажды, что единственный, кого Бреннер признает — это шеф полиции капитан Шульц. Я заинтересовался и спросил — почему.