С тобой навсегда
Шрифт:
— Так и говорит? — я до боли сжимаю зубы; чувствую, почва перестает качаться подо мной.
— Дословно! — опять кивает Вера. — А кто, говорит, не верит, тому он может выслать по почте... — подруга не договаривает, меняется в лице. — Ой! Что с тобой? Ты бледна...
— Ничего! Порозовею, как президент Клинтон... Дальше! — подгоняю я.
— Это все, — разводит руками подруга. — Если опустить некоторые подробности...
—
Вера смотрит на меня невинно:
— Ну да!.. О том, что именно он с тобой делал на заднем сиденье.
— Давай и подробности! — чуть не вскрикиваю я. — Очень мне интересно.
— Нет, Люба, уволь! — наотрез отказывается Вера. — Я тебя уважаю и даже люблю. Однако таких вещей рассказывать не буду. Ты у Кандидата это сама спроси. А я, может, не совсем интеллигентная, но достаточно воспитанная девушка... И даже два раза ездила на такси.
Это у нас шутка такая — про такси.
— Спросить? — я пододвигаю к себе телефон. — А вот и спрошу, что же это он такое со мной выделывал на заднем сиденье... и что может прислать по почте.
Я лихорадочно накручиваю диск аппарата. От волнения палец мой срывается, и я принимаюсь накручивать диск сначала.
И вот наконец слышу длинные гудки.
«Сейчас я тебе, голубчик, все скажу. Лжец! Маменькина инфанта! Непорядочный человек! У тебя сейчас трубка телефонная в руках раскалится!»
Но, как видно, Богу в этот момент не угодно, чтобы я так уронила себя — устроила подлецу разборку по телефону.
— Никого нет дома, — говорю Вере уже спокойнее. — А они, естественно, поверили...
— Кто?
— Ну эти... из курилки.
— А как же! — чуть не радостно восклицает Вера (ей жуть как интересно!). — Эти потаскухи и не в такое про тебя поверят! Они ж ненавидят тебя! Ты же — красивая — у них как бельмо на глазу.
— Что же делать? — руки мои опускаются.
— Делай что-нибудь, — мудро изрекает подруга. — Иначе будет хуже.
Я в растерянности сейчас. Я не в состоянии противостоять этим мегерам по нескольким причинам. Во-первых, их много; во-вторых, у них масса времени; в-третьих, они умственно ограничены, а ограниченность их с лихвой компенсируется энергичностью; в-четвертых, они крепко сплочены на основе порока (хроническая лживость) и вредной привычки (табакокурение) и, в-пятых, в древнем искусстве сплетни они — профессионалки. Куда мне с ними тягаться! Разве что купить на «черном» рынке пистолет и показать, на что я способна.
«О Господи! Помоги мне!..»
Тут я совершаю усилие и беру себя в руки:
—
— Как это?
— А вот так: ничего. То есть Кандидата я где-нибудь достану и накажу. А вот шлюшки пускай развлекаются! У них и так жизнь серая — курилка да курилка.
Вера, кажется, разочарована. Она хотела сильных впечатлений. Вздыхает:
— Тебя, Люба, не понять. Я бы им не спустила!
— А что бы ты? — я и не думаю иронизировать, я серьезна, как никогда; мне просто интересно.
— Я бы им за такое... Это нечестно — наговаривать на человека! — и вдруг Вера вскакивает с кресла и хватает меня за руку. — Хочешь, я за тебя вступлюсь? Банку краски им на голову вылью... И вся недолга!
— Нет, Вера! — я уже улыбаюсь. — Давай договоримся: ты нигде ничего не слышала и мне ничего не говорила. Хорошо?
— Ну, как знаешь! — Вера, погрустневшая, уходит из приемной.
А я еще долго перевариваю эту трудно перевариваемую информацию. Пару раз пробую дозвониться до Кандидата, но безрезультатно. Вероятно, срабатывает закон подлости. Усмехаюсь этому наблюдению: какой же еще закон может сработать в отношении Кандидата?
И удивляюсь себе: ведь было время, когда я еще жалела это ничтожество и проводила с ним время.
А в трубке все длинные гудки...
«Вот когда он был не нужен, — так и крутился под ногами, а стоило возжелать увидеть его, — как в воду канул!»
Наконец я оставляю телефон в покое.
«Пропади оно все пропадом! Сегодня Петер приезжает...»
И собираюсь в буфет попить кофе. Но «попить кофе» — это только предлог. Собственно, мне не очень-то и хочется кофе. Мне хочется пройти, продефилировать мимо курилки.
И вот я иду. Походочкой модистки. Походкой ради походки.
Я — хищница сейчас. Быть может, львица. Я мягко, по-кошачьи ставлю ногу. Шаг мой — широкий и вольный — от бедра. Я спокойна, я уверена в себе, в своих силах. Я съем кого угодно и не поморщусь. Я ем их — этих мелких шлюшек каждый день по три-четыре штуки...
Вон они сидят впереди, заголили коленочки и пускают по коридору дымок! Куда только смотрит их начальство?
«Ну я их подцеплю сейчас! Подцеплю изощренно... Только бы не пережать, а то ведь они, ограниченные, и не поймут моей изощренности!»
Поравнявшись с ними, вижу их вытянутые лица. Они никак не ожидали увидеть столь приветливую улыбочку у меня на лице.
Бросаю им ласковое:
— Какие новости, девочки?..