С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген
Шрифт:
Предположим (лишь предположим!), что к середине VI века до н.э. летописный Совет Десяти, эдакое античное «политбюро», еще заседал и решал вопросы общегосударственной важности. В частности, о возмутительной, просто-таки нетерпимой обстановке, сложившейся в результате действий греко-фокейских агрессоров в бассейне Лигурийского и Тирренского морей!
— А позовите-ка сюда гражданина Малха! — провозглашает один из старейшин. — Только не того, Малха, что сейчас руководит прокладкой новых улиц от гавани к холму Бирса, а другого — который намедни урегулировал вопрос с ливийцами...
Собравшиеся
Под «урегулированием ливийского вопроса» достойный старец (хотя ему не исполнилось и тридцати; просто член совета унаследовал от папаши полусотню торговых кораблей с грузооборотом в несколько сотен тысяч тонн в год и общим доходом сравнимым с трехлетним бюджетом какого-то там паршивого Рима) подразумевал окончательное избавление Карфагена от старинной, но изрядно поднадоевшей и убыточной традиции, возникшей при царевне Элиссе.
Ливийские племена по-прежнему требовали с Карфагена ежегодный взнос за пользование окрестными землями — исключением был холм Бирса, купленный Элиссой за наличный расчет. Два с половиной столетия карфагеняне платили, не желая открытого конфликта с ливийцами, или просто по привычке — фиксированную сумму мы не знаем, но вряд ли она была обременительной для богатевшего города. Или наоборот, «арендная плата» возрастала, поскольку территории постоянно расширялись и аграрная отрасль требовала все новых и новых площадей.
Ливийцы или окончательно зарвались, требуя неподъемных денег, или просто надоели своим сквалыжничанием, попутно устраивая набеги на зажиточные фермы финикийских эмигрантов, надеясь пополнить натурой недостачу в балансе. Карфагенянам это опостылело — именно Малху поручили разобраться с африканцами, дали ему войско и отправили в поход. Войско, заметим, пока составлялось из карфагено-финикийского ополчения и небольшого числа наемников.
Ход войны неизвестен. Потери сторон неизвестны. Юстин сообщает, что конфликт с «афрами» закончился победой Малха. Успешного полководца заметили и поставили перед ним новую задачу: навести порядок на близлежащих средиземноморских островах, прежде всего — на Сицилии, которую следовало бы окончательно подчинить влиянию Карфагена.
В предыдущей главе мы оставили Сицилию в весьма двусмысленном положении. Западная часть острова находилась под властью финикийского союза трех городов во главе с Мотией, составлявших альянс с туземным племенем элимийцев. На востоке, как плесень, росли греческие города. Росли десятками.
Греки — это пиратство, грабежи на побережьях, торговля рабами из числа пленных финикийских моряков, конкуренция в торговле, демпинг и иные неисчислимые мерзости.
Худший сценарий предполагал полный захват греками Сицилии — Мотийская федерация при согласованном ударе сразу нескольких греческих полисов не продержалась бы и полугода, а значит был бы нанесен непоправимый урон карфагенским интересам. Случись такое, Сицилийский пролив между островом и Африкой
Так жить нельзя! Малх, вот тебе деньги, корабли, армия и спецуполномоченный по снабжению с правом чрезвычайного управления! Сицилия, истошно стонущая под железной пятой захватчиков, ждет избавителя!
Мало того, что мы впервые узнали имя карфагенского военачальника, которому поручили важнейшую стратегическую операцию за пределами Африки, так еще и датировка Сицилийского похода определяется с точностью плюс-минус десять лет — это уже подлинная история, а не догадки, не предположения и не абстрактные построения!
Благодарить следует Павла Орозия, ученого и богослова IV-V веков нашей эры, жившего как раз в Карфагене (точнее, в городе построенном римлянами на месте пунийского Карфагена). Орозий указывает, что война на Сицилии проистекала одновременно с завоеваниями персидского царя Кира II Великого, что дает разброс между 550 годом до н.э. (взятие Киром Мидийского царства) и 539 годом соответственно (захват Вавилона). Поход Малха уверенно датируется серединой VI века до н.э, то есть 550-540-ми годами.
Воевать на Сицилии было с кем. Греки давненько заглядывались на финикийскую часть острова и даже решились на лихую авантюру примерно в 580 году до н.э., когда небольшое войско выходцев с Родоса и малоазийского Книда решила потеснить финикийцев и захватить мыс Лилибей прямиком ввиду Мотии, всего в двух-трех километрах от города.
Возглавлял это сомнительное предприятие некий Пентатл, потомок книдских выходцев из Спарты — оно и видно, силы много, ума мало. Финикияне вместе с элимийцами поползновения греков решительно пресекли, Пентатл погиб, а остатки его отряда бежали морем и осели на Липарских островах к северу от Сицилии.
Напомним, что Мотийская федерация о подмоге у Карфагена тогда не просила — Новый Город как раз зализывал раны после серии поражений в войне с Массилией.
Тридцать лет спустя пунийцы восстановили силы, построили большой флот и решились на вторжение в Сицилию, которое пропагандистски обставили как помощь финикийским братьям в бескомпромиссной борьбе с греческими варварами. Ни в единой исторической хронике не указывается, с кем конкретно из греков воевал Малх на острове, но реальный кандидат в противники карфагенян есть — имя ему Фаларис, тиран города Акрагант.
Интересующиеся могут подробно узнать о Фаларисе из литературы или Мировой Сети (мы советуем статью Э.Д. Фролова «Бык Фалариса: миф и реальность в предании об акрагантском тиране VI в. до н.э.», есть в свободном доступе в Интернете). Сами лишь отметим, что этот персонаж являлся личностью запредельно отталкивающей, вызывающей отвращение даже у древнегреческих авторов, обычно вполне лояльно относившихся к соотечественникам, какие бы преступления они не совершали.