С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген
Шрифт:
Но почему? Какой смысл? Если Карфаген пренебрегает (а скорее отодвигает на третий, а то и четвертый план по важности контактов) варварской Лигурией и совсем уж дикарской Галлией, то отчего вдруг Массилия становится непримиримым противником?
Ответ прост: пиратство. Пиратство и вытекающее отсюда нарушение стабильных коммуникаций между Карфагеном и Иберией, а так же дружественными пунийцам этрусками в Италии. Археологические данные показывают, что к концу VII века до н.э. число карфагенских изделий в Этрурии снижается до минимального уровня, то есть ранее процветавшая торговля угасает и Новый Город фактически уходит с этого обширного и доходного рынка.
Около 565
Воин лигуров V. в. до н.э.
Терпеть такое, разумеется, было абсолютно невозможно. Греков необходимо как следует проучить.
Фукидид в «Пелопонесской войне» мельком замечает — «фокеяне побеждали в морских сражениях карфагенян», традиционно не уточняя даты, но такие победы были возможны только до захвата Карфагеном господства на море. Фукидиду вторит Павсаний, утверждающий, будто фокейцы имели на тот момент более сильный флот. Наконец Юстин, докладывает нам:
«...После этого [см. выше, война с Команом, сыном царя Нанна]массилиоты вели тяжелые войны с лигурами, столь же тяжелые войны — с галлами. Это умножило славу города, а многократные победы широко прославили греческую доблесть среди соседей. Не раз обращали массилиоты в бегство и войска карфагенян, когда началась с ними война из-за захвата рыбачьих судов, и даровали им, побежденным, мир. С испанцами они вступили в дружбу, с римлянами они почти с самого основания своего города заключили договор, в высшей степени добросовестно соблюдали его и во всех войнах усердно помогали своим союзникам вспомогательными отрядами».
Этот отрывок из «Эпитомы» (книга XLIII, глава 5) невероятно важен, поскольку проливает скупые лучики света на общеполитическую обстановку в Лигурии и южной Галлии в интересующий нас период. Давайте разберем попунктно.
• Мы ничего не знаем о «тяжелых войнах» финикийских колонистов с туземцами — единственное исключение Гадир, но там и ставки были фантастические. Греки же, построив Массилию и отпочковавшиеся от нее «колониальные колонии», ожесточенно враждуют не только с лигурами, обитающими по берегам моря, но и с галлами, чьи земли находятся дальше к северу. Это значит, что фокейцы начали агрессивно расширять свои территории, особенно ввиду новой волны переселенцев вслед за взятием малоазиатской Фокеи персами.
• После сентенции о «захвате рыбачьих судов» сразу возникает вопрос: а кто, собственно, и чьи суда захватил? Юстин это не уточняет — предположительно, он думал, что античный читатель «Эпитомы» и так неплохо осведомлен. Нам же остаются только догадки, из которых наиболее логична и непротиворечива такая версия: пираты-фокейцы
• Пункт значения исключительного: «С испанцами они (фокейцы) вступили в дружбу». Снова на подмостках Средиземноморского театра иберийской Тартесс, судорожно ищущий любых союзников против Карфагена. Греки? Да хоть троглодиты или псиглавцы! Иберии позарез необходима альтернатива диктаторской монополии западных финикиян! Образуется фокейско-тартесситский альянс для противостояния пунийцам.
• Договор и дружба с римлянами. В будущем Массилия окажется одним из самых верных союзников Рима против Карфагена — массилиоты ничего не забудут и ничего не простят.
Неизвестно, сколько лет (десятилетий?) карфагеняне терпели навязанный «мир». Фокейцы продолжали наступление — греки основывают колонию Майнака (ныне Торре-дель-Мар, Испания) в одном дне неспешного конного перехода от финикийской Малаки, всего тридцать километров к востоку. Это могло означать одно: Карфаген столь чувствительно потрепали, что по условиям капитуляции он не имел права возражать против возведения вражеских поселений на землях, веками контролируемых финикийцами.
Появляется город Алонис, на мысу сейчас именуемом Кабо-де-Ла-Нао, возле нынешнего испанского города Хавеа — ровно напротив карфагенской базы в Ибице! Запредельные самоуверенность и нахальство, сто километров хода по морю! Севернее Алониса фокейцы строят Гемероскопийон (теперь Дения). Снова выбрано удобнейшее место — к северо-западу от мыса Нао Андалузские горы ниже, чем основной хребет, перевалы проходимы в любое время года, а значит путешествия с караванами в Тартесс более безопасны и занимают меньше времени.
Массилиоты преодолели карфагенское сопротивление на пути к богатствам Иберии и покусились на главную священную корову пунийцев — выход в Атлантику. Фокеец Эвтимен, если верить античным источникам, якобы достигает устья реки Сенегал в Западной Африке. У Плиния Старшего мы встречаем мимолетное замечание — «Свинец с Касситеридеких островов впервые привез Мидакрит», а легендарные «Касситериды» это некая обобщенная Британия и окрестные архипелаги. Не исключено, что упомянутый Плинием Мидакрит был фокейцем из Массилии, первым после финикиян добравшемся до Туманного Альбиона.
К сожалению, сейчас нет никаких материальных доказательств того, что Эвтимен и Мидакрит выходили в Атлантический океан, но давайте поверим древним историкам — они были людьми ответственными и добросовестными, ясно понимавшими, что их тексты будут служить справочником для мореходов-практиков, а значит информацию надо предоставлять максимально достоверную. Репутация прежде всего!
* * *
Карфаген, получив весьма чувствительный (но не смертельный) щелчок по носу от Массилии, предпочел на время отступить и заняться насущными делами в Африке, господство над северным берегом которой так же открывало обширные и захватывающие дух перспективы.