С точки зрения Карфагена: Финикийцы и Карфаген
Шрифт:
В разных, порой самых причудливых, политических формах началось спонтанное укрупнение бывших финикийских колоний — из былой сети факторий, локальных баз и торговых городов, поставленных перед фактом внешней угрозы, создаются неустойчивые и слабые союзы и федерации, объединенные, опять же, по этническому признаку. Эдакий «финикийский студень», рыхловатый и нестабильный.
Оставалось найти того, кто сумеет собрать все звенья цепи воедино и сплотить под новым знаменем напуганную воистину эпохальными переменами финикийскую вольницу.
Кандидат был один — Карфаген.
* * *
Сложилась уникальная, ни прошлом,
Рождающаяся Карфагенская держава — нонсенс. Единственный в своем роде прецедент, когда могучее государство образовалось на базе разрозненных торгово-транспортных узлов. Бывших купеческих заимок, без особого желания начавших медленное объединение исключительно по причине внешней цивилизационной опасности и боязни утратить прежде всего экономическую субъектность.
(Мы слышим возражения: а как же Великобритания в XVII-XIX веках н.э.? Ведь очень похоже? Ничего подобного. Британская империя создавалась из метрополии, а не без метрополии, со сжатой по времени стремительной колонизацией. И, конечно, без рассеяния англичан по миру на протяжении минимум пятисот лет, а тем более без «имперской инициативы», исходящей из захолустнейшего регионального центра, вдобавок еще и разругавшегося с королевской властью. Это сходство зеленой мартышки с зеленым крокодилом, которых объединяет даже не фактический цвет шкуры, а оттенок таковой).
Греки, чьи масштабы колонизации впоследствии многократно превысили показатели финикийцев, даже близко не подошли к уровню Карфагена в области государственного строительства, так и не сумев создать единую страну на фундаменте своих колоний, затем растворившихся в Pax Romana, Римском мире.
Великая греческая колонизация.
Другое дело, грекам блестяще удалось то, что не вышло у Карфагена — нанести сокрушительный «культурный удар» по всем последующим поколениям вплоть до XXI века. Всё, что мы имеем сейчас в области культуры — философию, театральные комедии и трагедии, архитектуру, стихосложение, историю, литературу и так далее по десяткам позиций, родом происходит из Древней Греции, которую карфагеняне полагали варварской.
От финикийцев и Карфагена мы в наследство получили только алфавит, морскую навигацию, принцип конвейерной сборки и понятие о финансовой деятельности. Неплохо, но слишком мало.
Часть IV
ТРИУМФ
Глава I.
Беспокойные соседи
На пути к империи хватало препятствий.
Карфаген
Центральным камнем преткновения оставался проклятущий Тартесс, чьи вожди были строптивы, несговорчивы и воинственны, никак не желая отдавать фантастические богатства своей страны в руки финикийских профессионалов, способных извлечь из недропользования максимальную выгоду при несущественных затратах. И конечно же, безусловно, бесспорно согласных поделиться с тартесситами какой-то частью прибыли. Очень небольшой частью, но об этом финикийцы вслух при посторонних не распространялись.
Давайте повторим приводившийся ранее отрывок из «Эпитомы» Юстина и попробуем взглянуть на него с другой стороны.
«...После правления испанских царей первыми захватили власть над [этой] провинцией карфагеняне. Это произошло потому, что предки жителей [нынешнего] Гадеса по повелению божества, полученному ими через сновидение, перенесли из Тира, откуда происходят и карфагеняне, [культ] Геркулеса в Испанию и основали там город; когда же соседние испанские племена стали завидовать росту этого города и начали нападать на гадитан, то карфагеняне послали помощь своим соплеменникам. В результате удачного похода карфагеняне, правда, защитили гадитан от несправедливых нападок [испанцев], но сами еще более несправедливо подчинили своей власти часть [этой] провинции».
Никаких точных дат у Юстина мы не найдем, но современные исследователи сходятся во мнении, что первая колониальная война Карфагена произошла после захвата Ибицы и основания там хорошо укрепленной базы боевого флота — без таковой никакие операции в Атлантике, за Мелькартовыми столпами, были бы невозможны: слишком далеко. И то, кратчайшее расстояние от Ибицы до Гадира по морю не менее восьмисот километров!
В свою очередь формулировка Юстина «испанские племена начали нападать на гадитан» свидетельствует, что финикийцы хоть тушкой, хоть чучелком пытались пробраться к рудникам и получали стойкий отпор с переходом иберийцев в контрнаступление. Если гадитанам понадобилась военная поддержка со стороны, значит военные кампании Гадира шли не самым позитивным образом. Оно и понятно — тартесситы превосходили неприятеля в численности; много ли финикийцев обитало в Гадире? Подкрепления же гадитане могли найти только в соседних колониях, или усиливать войско (это ведь какие убытки!) набирая наемников.
Выходит, что война карфагено-гадитанской коалиции против «испанских племен» (а это мог быть только и исключительно Тартесс, обладавший достаточными силами для противостояния финикийцам) состоялась между 650 и 600 годами до н.э., а Гадир выступал в роли суверенной силы, просившей пунийцев о подмоге — иначе откуда бы взялась формулировка «послали помощь своим соплеменникам»?
За указанные нами даты говорит то обстоятельство, что Юстин и полунамеком не указывает на присутствие четвертой стороны конфликта — то есть греков, которые непременно поучаствовали бы в заварухе за одну из сторон, причем, скорее всего за иберийцев. Фокеяне появятся чуть позже.
Война Юстином позиционируется как «удачная» — тартесситов оттеснили от гадитанского берега, обезопасили сам Гадир, а карфагеняне «подчинили своей власти часть провинции». Обратим внимание на последние слова: Новый Город захватил земли в Иберии, что стало вторым после Ибицы этапом проникновения на запад. И не просто на запад, на Атлантическое побережье, а поближе к природной сокровищнице Тартесса: Карфаген получает плацдарм на европейском материке, где можно обустроиться, подкопить силы и...