С юмором и серьезно

Гринспон Владимир

Когда пришла мама и посмотрела на потолок, с которого нет-нет да и падали отдельные вишенки, она только вздохнула: – «Да ладно! Забелим. Главное, что поступили!»

Пряник

Дело было в шестом классе. Весной. На большой перемене все ходили в школьный буфет. Мама давала мне рубль каждый день, а после реформы 1961 года – 10 копеек. На рубль можно было взять, например, пирожок с горохом или капустой и стакан кофе. В тот день я соблазнился красивыми на вид пряниками. Взял 100 грамм пряников и кофе. Кофе выпил без труда. С пряниками вышла заминка. Испекли их, наверное, в период штурма Измаила, не укусить.

Я пару штук кое-как размочил в кофе, а один решил догрызть во дворе. Весенний двор бурлил! Школьники гоняли мяч, играли в пятнашки, прыгали друг через друга, играя в чехарду. Не было только стоящих или сидящих. Детская энергия требовала выхода в эти двадцать минут перемены. Я вынул изо рта мешавший мне «каменный» пряник и запустил в толпу. На мою беду, в водовороте бурлящих учеников я не заметил школьного завхоза. Это был небольшого роста, плотный старикан с бритым черепом. Кстати, полковник в отставке, прошедший всю войну, ветеран. Мой пряник угодил прямо в его колоритную лысину. Полковник осмотрелся, поднял с земли увесистый кусок кирпича и поманил меня пальцем. Бросал я с крыльца, был виден как на ладони. Отпираться было бессмысленно! Взяв меня за руку и потрясая поднятым в другой руке камнем, он поволок меня на расправу к директору. Директор, тоже бывший полковник-фронтовик, уже готов был принять к хулигану самые строгие меры, но всё-таки, хотя и не сразу, но услышал мои оправдания. Оба ветерана не могли поверить, что такую шишку мог оставить обыкновенный пряник.

– Ты, Вова, ври да не завирайся! Мы на войне не такое видали. Знаем что от чего!

– Да Вы пойдите, посмотрите в буфете на эти пряники! Не сдавался я,

– Ну, пожалуйста!

Видимо, любопытство взяло верх, и начальство повело меня в общепит, за качество обслуживания в котором отвечал как раз завхоз. Когда они попробовали на зуб эти «осколки гражданской войны», я был немедленно удален из буфета и забыт. А из-за закрытых дверей доносились раскаты командирских голосов. Особенно выделялся бас завхоза. В нем соединилась и досада за недосмотр за качеством питания и еще саднившая обида за полученную шишку. С тех пор пряники в буфете были свежайшими, а когда я здоровался с завхозом, он непроизвольно потирал лысину.

Адмиральский кот

Эту историю я люблю рассказывать тем, кто жалуется на людей, что плохо едят, капризны и переборчивы. Некоторым эта притча помогает правильно относиться к проблеме, другие обижаются, что их любимое чадо (или мужа) сравнивают с животным. Судите сами.

В наших двух домах в послевоенном Ломоносове, под Ленинградом, тесно заселенных представителями Балтфлота, единственную отдельную квартиру занимала семья адмирала Тимофеева. Самого адмирала я видел раз или два, видимо занятой был человек. А вот Его сынка – восьмиклассника Витьку – не любил весь двор за зазнайство. Впрочем, речь не о нем. Адмиральша, мать Витьки, толстая, крикливая тетка, держала в доме на правах любимца толстого, пушистого кота Васю сибирской породы. Основными обязанностями этого ленивца, было, вкусно есть и вдоволь спать. В промежутках он лежал на подоконнике и глазел во двор. Однажды в начале лета семья адмирала засобиралась в отпуск в южный санаторий. Как не упрашивала мужа адмиральша взять кота с собой. Ответ был категоричен – НЕТ! Что делать!? Куда девать любимца!? Проблема решилась просто. Ухаживать за котом согласился пожилой отставной мичман Федотыч. Жил он бобылем и занимал комнатку как раз в квартире напротив адмиральской. Слегка поломавшись для порядка и поднятия вознаграждения за труды, он согласился присмотреть за животиной.

– Ты уж, Федотыч, отнесись с пониманием и старанием. Ведь от сердца красавца моего отрываю. Наставляла старика адмиральша.

– Он у нас не простой кот. Ест только куриные котлетки. Да только свежие, вчерашние в рот не возьмет. Сможешь, Федотыч, курочку приготовить-ощипать, мясцо обобрать да на фаршик прокрутить. Добавь чуть молочка и обжарь, не слишком. Горячие не давай, обожжется. Можешь сметанкой помазать.

– Ты хозяйка не сомлевайся. Что мне эти котлетки сварганить! Посложней готовили. Раз плюнуть! Езжай спокойно.

Повздыхав напоследок и оставив Федотычу денег на курятину, сметану и молоко, не забыв и «наградные» за труды, адмиральша с семейством

отбыли на два месяца на юга.

Отпуск закончился, и семья адмирала вернулась к месту службы. Адмиральша еще на лестничной площадке начала сиропным голоском:

– А где мой Васенька любимый? Соскучился по мамочке? Сейчас я тебя покормлю вкусненьким. Отперла дверь, но в квартире кота не обнаружила. Постучала к Федотычу-где Вася?

– Так бегает где-то, почесал мичман шею.

– Ох и шустрый он у Вас! Гулена. Придет, куда денется.

Адмиральша начала накрывать на стол, кормить семейство. Вдруг в приоткрытую на площадку дверь влетела какая-то стремительная серая тень и бросилась на кухне к мусорному ведру. Вытряхнув на пол мусор, Васька, а это был он только вдвое похудевший и имевший вид настоящего дворового забияки, выудил шкурку от колбасы и с урчанием стал ее поглощать с бешеной скоростью.

– Васенька! Ты ли это!? – запричитала хозяйка и попыталась взять его в руки. Васька рявкнул на нее, подняв дыбом шерсть на загривке, и прошмыгнул опять во двор. Вечером притащился усталый, заглотил, не разбирая оставленную ему еду и рухнул спать на подстилку. Федотыч на все вопросы отвечал уклончиво и однообразно:

– Котяра хороший, любит гулять, ест всё. Котлет не просил.

История на этом закончилась, хотя адмиральша долго поджимала губы при встрече с соседом, выражая недовольство. Соседкам она жаловалась на Федотыча:

– Испортил мне кота, месяц кормлю- не могу в вес привести. Гуляет много.

Так она и не узнала всех подробностей перевоспитания ее любимца.

Федотыч раскрыл «тайну» спустя некоторое время во дворе за домино с приятелями. И то после хорошего угощения «Московской». После отъезда адмиральши мичман на полученные за кота «подъёмные» хорошо загулял. Про Ваську вспомнил дней через десять и пошел отпирать дверь в адмиральские хоромы. Мимо него пролетел обезумевший за это время Васька. Он дня три отъедался по помойкам. Потом стал приходить в свою квартиру, находя там объедки от холостяцких ужинов. Так и жили.

– А как же котяра не сдох за десять суток без воды и пищи? Засомневались мужики.

– Дак там стояла корзина с луком, усмехнулся старый мичман.

– Так и спасся, лук весь сгрыз, паразит!

Трансформация иллюзий

Когда я размышляю над теми изменениями в своём сознании что касаются восприятия жизни, отношения к устройству государства и своего места в нем, к догматам сверху и пониманию снизу, почему-то перед глазами встает эпизод давнего студенческого прошлого. Может быть, в этом примере наиболее ярко проявилось разрушение идеалов, или идолов, и возвращение сознания к жестким реалиям повседневности.

Дело происходило на заводе «Кинап» в Одессе в начале 60-х годов прошлого века.

Цех сборки мелких серий представлял собой огромный, с половину футбольного поля, ангар с площадками сборки крупных киноаппаратов, монтажных столов, осветительных приборов и другой техники и рядов верстаков для рабочих. Представьте картину: по проходу между верстаками, подобрав полы синего сатинового халата-тогдашняя спецовка ИТР-выпучив в страхе единственный глаз и вереща диким голосом что-то похожее на «Помогите, караул, убивают!!!» несется старый, лысый, сухой как перечный стручок, мастер Исаак Моисеевич. За ним с килограммовой кувалдочкой, свирепым лицом и криками- «Убью, сволочь! Я эти деньги ЧЕСТНО!!! Заработал!» мчится, и уже догоняет, молодой рабочий Коля Микалян. До смертоубийства, слава Богу, дело не дошло. Старшие товарищи перехватили террориста. Бедного Моисеича еще долго поили водой и уговаривали не выносить сор за пределы цеха. А он всё приговаривал; – «Войну прошел, глаз потерял, но так близко к погибели не был!»

Предыстория этого события такова. В то время на дневные отделения ВУЗов принимали абитуриентов только с двухлетним стажем работы в народном хозяйстве или после армии. У меня со товарищи не было ни того ни другого. Мы поступили прямо со школьной скамьи, и нас на полтора года отправили на вечерний факультет. Распределили нас по предприятиям родственного будущей профессии профиля (мы учились по специальности киноаппаратура). За три семестра мы должны были заработать недостающий стаж и, главное, убедиться в железной необходимости тщательного усвоения институтской программы.