С юмором и серьезно
Шрифт:
Мы с моим одноклассником, а теперь одногрупником по институту, Валерой попали учениками слесарей в этот цех на Кинапе. Могли бы нас с полным правом зачислить и как рабочих 1 разряда, ведь мы в школе 2 года на уроках производственного обучения прошли курс «Слесарного дела с основами материаловедения» и были аттестованы по второму разряду. Но заводское руководство сослалось на внутренние инструкции, положило нам 35 рублей в месяц ученических и 3 месяца на подготовку к экзамену на 1 разряд. Мы сильно не возражали. С ученика не требовали нормы выработки-всё что мы делали шло в зачет наставнику. Да и оплата была на целых 7 рублей выше, чем стипендия на 1 курсе.
Где-то в одно время с нами пришел в цех таким же учеником и Коля Микалян (все его, конечно, величали Микоян). Было ему уже под 30 лет. Он оказался семейным человеком с женой и двумя дочерями. Держался он скромно. С упорством осваивал азы слесарного мастерства, хотя было видно, что оно ему в новинку.
Живя на сделанные в «тучные ресторанные годы» заначки, Коля честно постигал три месяца азы слесарного мастерства и мечтал о том времени, когда он, сдав на разряд, будет честно зарабатывать своим трудом.
Когда мы в конце первого месяца работы слесарями 1-го разряда пошли «закрывать наряды» – сдавать документы с подтверждением выполненных за месяц работ-на руках мы имели нарядов примерно на 60 рублей. У меня было что-то рублей 68, а у моего друга 55. Разница зависела от ряда обстоятельств: выгодные или нет попадались работы, какие расценки были установлены на те или иные партии обрабатываемых нами деталей. Это называлось сдельной оплатой труда, непонятной и глупой выдумкой социалистической системы.
Наш мастер молча вытащил из моей стопки нарядов один, рублей на шесть, и спокойно его порвал. На мой недоуменный взгляд он лениво пояснил, что по первому разряду 60 рэ. вполне нормально, а отличную от негласного стандарта сумму «наверху» не поймут. Зато другу Валере он достал чужой пятирублевый наряд и присоединил к его стопке, тем самым подровняв несправедливости нормировщиков. Мы ничего против не имели. Шестьдесят рублей для студента это почти предел мечтаний!
Коля Микоян «накосил» за месяц аж 78 рублей. Это были его первые честно выстраданные, трудовые рубли! Не удивительна и его реакция на манипуляции, которые по традиции произвел над его нарядами его мастер Исаак Моисеевич!
После этого наши с Колей дороги разошлись. Он уволился с завода, а мы продолжали зарабатывать стаж и впитывать опыт производства. Первым делом мы выяснили, как можно приподнять разрешенный негласный порог нашего заработка. Нам с удовольствием пошли навстречу, предложив «очень ответственную работу» – обрубку и зачистку крупногабаритных изделий после литейного цеха. На серийных производствах эту черную и ужасно шумную работу выполняют бригады глухонемых. Они ни черта не слышат, зато получают хорошие по тем временам деньги. А так как у нас цех был мелкосерийный, литья было мало, глухих не заводили, а давали эту работу в нагрузку. Старые спецы с высокими разрядами чурались этой нагрузки. Тут-то им на выручку и пришли мы. Работали мы за стеной цеха во дворе. Это давало нам еще и определенную свободу. Можно было даже иногда по очереди прогулять. А если кто спрашивал, где твой друг придумать удобную отговорку-живот заболел или к нормировщикам пошел. Кстати, к нормировщикам мы заглядывали часто. Обычно получив партию литья с расценками на ее обработку-время операций и их стоимость —,мы выбирали самый корявый экземпляр и с негодованием предъявляли его девочке нормировщице. Ты что не видишь, какие бугры! Здесь пневмозубилом не возьмешь, турбинкой надо обдирать! Это часа полтора! Минимум! А у тебя 36 минут! Сама встань и покажи за 36 минут! Обычно после небольшой торговли расценки приводились «к
Так приобретался опыт реального производства, и выветривалось из головы расхожее мнение о необходимости прилежно учиться. Наблюдая за повседневной деятельностью цеховых инженеров, было ясно, что их работа и те науки, что мы грызли по вечерам в аудиториях, находятся на разных полюсах и сосуществуют как параллельные прямые, которые по Эвклиду не пересекаются. Приходила уверенность-учеба в институте есть средство добыть диплом. И не важно, что останется в голове. Жизнь ставит перед специалистом свои, неведомые чистой науке задачи. Как реализовывался проект под кодовым названием «Добыча диплома» расскажу в следующих очерках.
С Колей Микаляном судьба еще раз всё-таки свела. Года через два, уже студентами дневного факультета, гуляли мы небольшой компанией по обрывистому берегу моря в районе пляжа «Отрада». Погода была великолепная-весна в Одессе-с цветущей акацией, голубым небом, синим морем. Как всем молодым хотелось петь, веселиться, летать…и кушать. А в карманах у студентов только звон мелочи. От заводских зарплат одни воспоминания, а стипендия давно «освоена» да и не все получали. Вдруг (как часто в рассказах приходит на помощь это ВДРУГ! Иногда, правда и не на помощь). Но в нашем случае ВДРУГ было вполне кстати. Откуда-то с верхних дорожек раздался отчетливый крик-Ребята! Это Вы!? Как давно не виделись! Это я, Коля, идите сюда! Поверх кустов торчала сияющая физиономия Коли. Мы поднялись вверх по склону и нашли приличную летнюю шашлычную-павильон. Коля раздувал угли в мангале. Был он в подобающей заведению белой, слегка засаленной курточке и поварском колпаке. – Как я рад Вас видеть – повторял он, обнимая нас, – сейчас шашлык будем кушать! На наше смущение отсутствием средств он обиделся-да Вы что! Разве я с друзей деньги возьму! Угощение было великолепным, шашлыки отменными, водка холодной. Посетителей кроме нас не было, и Коля без помех поведал нам о своём житье-бытье. После заводской эпопеи все лишние заблуждения вокруг честности и справедливости у Коли выветрились. Он вернулся под опеку армянской диаспоры и преуспевал на шашлычном фронте. Полностью выплатил двухкомнатный кооператив, копит на жигули и балует жену и дочек. На вопрос отстегивает ли он «наверх» кому надо, он удивился. – Конечно! А как по- другому?
Видимо с иллюзиями он покончил навсегда.
Каникулы после первого курса института. Лето в уютном городке на Дунае. 1963 год. Мы с друзьями сидим на лавочке во дворе нашего микрорайона и обсуждаем скучный, длинный и занудный фильм чехословацкой студии. Смотрели мы его в кинотеатре накануне и еле- еле высидели до конца. Что- то из их деревенского быта…
Обсуждали мы один эпизод, как крестьяне расходились ночью из пивнушки и еле волокли ноги, падали, обнимались, пели песни совершенно пьяными голосами. Перед этим в пивной они пили пиво, и не видно было, чтобы им подносили что- то покрепче. Мнения нашей компании разошлись. Одни допускали, что и с одного пива, если много выпить, можно дойти до такой кондиции. Другие категорически не соглашались.
– Это сколько же надо кружек вместить, чтобы домой на карачках!? Недоумевал Вовка Соколов.
– Я вон два литра вина выпил, а вино- то покрепче пива, и ничего! На танцы пошел.
– Так то пиво чешское. Оно- то покрепче. Возражал Вадим.
– Пил я чешское. Кислятина! Парировал Вовка. – В «Торгмортрансе» батя брал. Ерунда.
Компания наша была, в общем- то непьющей. Все спортсмены. Но с напитками были знакомы еще со школы. Сухое вино продавалось на каждом углу в ларьках и кафе. Да и у половины одноклассников, живущих в частных домах, были полные погреба. Бессарабия – винный край. Так что наше недоумение по поводу опьянения пивом было понятно.
В нашем городке был большой торговый порт и Дунайское морское пароходство, гонявшее суда по всему Средиземноморскому бассейну и по Дунайским странам. Поэтому в ведомственной «пароходской» торговле были в продаже и импортные, редкие в ту пору напитки. Мы с Вадимом решили на практике попробовать действие чешского пива и вечером, перед танцами решили провести эксперимент.
Зашли в кафе при гостинице моряков на берегу Дуная и заказали по 2 бутылки «Старопрамен». Не спеша выпили. Пиво не входило тогда в наш любимый ассортимент, казалось горьким и не вкусным. То – ли дело бутылочка ароматной «Лидии» или «Изабеллы». Но эксперимент требовал жертв. Не ощущая даже намека на опьянение, мы взяли еще по 2 чешского. Допивали их уже с натугой. Но осилили. Ничего, кроме слегка раздувшихся животов, мы в своём состоянии не ощутили. Завершив эксперимент, обозвав чехов слабаками, а режиссера фильма оторванным от реалий обманщиком, мы вырулили на главную городскую магистраль проспект Суворова.