С.Л.О.М.
Шрифт:
Андрей прислушался к дальнему голосу.
– Это не меня, это какого-то Ганьку.
– Тебя-тебя. Ты что, не слышишь? Просыпайся!
Ганимед открыл глаза.
– Проснулся, наконец?- спросил Игорь.- Здоров ты спать. Скоро Иван заедет, надо успеть умыться и позавтракать.
***
– Каша пригорела,- поморщился майор.-
– Та недобачив трошки,- потупился ефрейтор.- На одну минуточку всего и отлучився, воды принесть, а вина уж подгорела.
– Вечно у тебя отговорки,- отмахнулся майор.- Насыпь-ка гостю. Да без горелок там…
– Як же ж можно!- обиделся Коваленко, бухнув черпак рассыпчатой гречки в котелок.- Нешто я ни разумию! Ни, ни, стойте, сщас мясца ще пошукаю.
– И фартук, фартук смени, смотреть противно,- проворчал майор, передавая котелок Левушкину.- Доиграешься ты у меня, Коваленко…
– Та шо вы, товарищ майор, сей секунд сменю,- пообещал повар.- А каша вкусная, токмо дайте поостыть трошки, а то язык пожгете.
Олег поставил горячий котелок на грубо сколоченный стол.
– Садись-садись,- кивнул майор,- у нас без церемоний.
Вид с высоты тысячи двухсот метров открывался просто изумительный. Солнце простреливало долину насквозь, отражаясь в летящей по камням реке ослепительными бликами. Склоны светились необыкновенно-нежной зеленью, какой славятся только высокогорные альпийские луга. Над белым языком ледника высоко в небе неподвижно висел синеватый силуэт орла. Олег с неохотой повернулся и потянулся за ложкой.
– Да, позиция отличная. И пейзажи здесь замечательные,- кивнул майор.- Просто райский уголок, если бы не эта ерунда.
– Как давно у вас проблемы со связью?
– Странности заметили не так давно. Хотя выводы надо было сделать раньше. В последний месяц два героиновых каравана упустили. Люди все проверенные, надежные. А все-таки сдает нас кто-то. И самое странное. Собаки все дохнут. И лошади. Полковник отказался давать новых: все равно, говорит, больше двух дней не живут. А без лошадей и собак здесь, сам понимаешь, делать нечего.
– Скверно,- кивнул Олег, помешивая кашу.
– У тебя есть какие-то мысли на этот счет?
– Увы.
От солдатского стола донеслось бряканье котелка:
– Коваленко, вражина! Горчит, жрать нельзя! Коваленко!
Повар, пошатываясь, вышел из-за палатки, вытирая рот рукавом. На позеленевшем лице его проступила испарина. Левушкин схватил со стола оба котелка и швырнул их в пропасть.
– Всем два пальца в рот, живо!- приказал он.- Принять антидот!
– Левушкин, оставь их,- сказал майор,- поздно.
– Отстань,-
– А смысл?
Кожа на лицах солдат стремительно темнела и сморщивалась. Пальцы ссыхались в черные и тощие узловатые закорючки.
– Не сметь!- приказал Олег, толкнув ногой труп крайнего солдата.- Встать, солдат! Быстро встать! Это приказ!
Труп дрогнул:
– Не могу я. Не положено…
– Выполнять!
– Вы не можете мне приказывать: помер я. По-мер.
Левушкин с размаху жахнул кулаком по столу. Пустые котелки посыпались в утоптанную траву:
– Отставить отговорки, солдат! Встать в строй!
– Левушкин, прекрати,- поморщился майор,- что ты творишь?
– Мой сон,- ответил Олег.- Что хочу, то и творю. Ну, долго мне еще ждать?
Мертвецы, покачиваясь, выстроились в неровную шеренгу.
– Коваленко, тебе что, особое приглашение нужно?
– Туточки я,- отозвался повар.
– Хватит лежать. Закладывай тушенку.
Коваленко нехотя поднялся, черными скрюченными пальцами извлек из ящика две гранаты и бухнул их в котел. Каша взбухла и забурлила. Ахнул взрыв. Серебристое червеобразное тело кибера, извиваясь, взметнулось на десяток метров и рухнуло на стол.
– Ну что, удовлетворился?- вздохнул майор, сбрасывая останки хоря на землю.- Когда ты уже нас в покое оставишь?
– Когда вы меня в покое оставите.
– Да бог с тобой, Левушкин. Мы все давно умерли. И никто тебя в этом не винит.
– Но ты же не умер.
– Я подорвался на фугасе два года спустя. И здесь-то ты точно ни при чем.
– А они?
– А что - они? Просто ты не успел.
– Не учел. Не смог.
– Не успел. И хватит об этом. Просто тебе нельзя напиваться.
– Я знаю.
Солдаты, оставленные без участия, улеглись обратно в траву и теперь рассыпались в ней прахом, исчезая в яркой зелени. Палатки растворялись в воздухе легким туманным облаком. Лишь силуэт орла кружил и кружил высоко в небе.
– Так устроен мир,- кивнул майор.- Мы уходим, а он остается. Это не изменить.
– Я знаю.
– Тогда спи спокойно.
– Не могу.
– Тогда реже напивайся.
– А как еще забыться?
– Забыться? Это не удается даже здесь. Я давно со всем примирился. Я хочу покоя. Я это заслужил, черт возьми. Оставь меня в покое. Уходи.
– Ладно. Извини, майор. Прощай …
– Если бы. Иди ты к черту, Левушкин. Просыпайся.
– Просыпайся,- повторил Штольц, встряхнув Левушкина за плечо.