С.Т.О. попаданки. Красотка рулит

— Пора платить. Не вздумай брыкаться, Кэтрин! — хриплый мужской голос обдаёт меня перегарным амбре и называет чужим именем.

Открываю глаза и ничего не вижу, темень такая, что, кажется, я ослепла. Холодно, страшно и какой-то незнакомец стаскивает с меня одеяло. Кошмарный сон стал реальностью? Господи, да я же вроде в Сочи, ну понятно, птичка «перепИл» дверью ошибся!

— Ты ошибся, придурок, иди проспись. Ненавижу отели! Всегда какой-то дебил попутает комнаты! Вали к жене! Илья, где ты? Помоги! —

ору незнакомцу, но его не остановить, зову жениха, но тщетно. А этот ненормальный продолжает своё чёрное дело, да ему всё равно на кого влезать.

— Кэтрин, не смей перечить благодетелю! Не ори, молчи, дура, радуйся моей милости, кроме меня ты никому не нужна! Никому! — рычит незнакомец, наваливаясь на меня.

Начинаю брыкаться, нога задевает какой-то странный горячий предмет в постели, тянусь рукой, хватаю за ручку «вафельницу» и со всей дури впечатываю в незнакомца.

Вот теперь орёт он! И как орёт! Пожарная сирена отеля позавидовала бы. В этот момент распахиваются двери и вбегают две женщины с огромными канделябрами в руках.

И я, наконец, осознаю себя в этом моменте! Это не отель, в котором я вчера прорыдала весь вечер, обнимая подушку из-за бывшего жениха!

Где я?

Липкая паника, как слюна паучихи сковала меня. Только мелкой дрожью тело отзывается на холод и страх. Пытаюсь позвать на помощь, но из горла только хрип.

— Фабио! Что происходит? — вопит молодая, беременная женщина, грозно тыкая горящими свечами по очереди то мне в лицо, то этому пухленькому, лысеющему чудиле.

— Она меня соблазняла! Марсела, твоя сестра шлюха! Она звала меня в свою комнату после вечерней партии в бридж. Требую, чтобы ноги её завтра же в моём доме не было! — провизжал мужик таким голосом, что вполне справился бы с женской партией в водевиле.

Вот только он меня топит наглой ложью, всё не так, а я в своё оправдание и сказать ничего не могу, их речь понимаю, а сама немая, — пытаюсь хоть по-русски выдавить из себя слова. Ведь только что кричала на него.

А теперь что? Язык отнялся?

Да где я, чёрт возьми, кто эти люди?

Я сама уйду, скажите куда.

Пока пытаюсь примирить сознание с реальностью, «вероломно избитый» мной мужчина сделал трагическое лицо и гордо покинул поле боя.

— Прикройся! Стыда у тебя нет! Кэти! Как ты посмела? Мой муж забоится о нас, содержит, я беременная третьим, а тебе и дела нем.

— А-м! — уже что-то, но более ничего не получается ответить. Может, я сплю, или нет, это розыгрыш?

Но «сестра» не обращает внимания на мои страдания, продолжает выговаривать на странном языке, франко-немецкая помесь, однако я всё понимаю. От этого ещё страшнее, давящее чувство безвозвратности накрывает сознание, отчётливо понимаю, что очнулась в совершенно иной реальности и назад дороги нет.

— Эй! Ты слышишь меня? Сваха прислала письмо с очередным отказом. Тебя даже священник с мизерным приходом в горах отказался взять в жёны! Священник! А они косыми и горбатенькими не брезгуют — она на пальцах показала, что

значит «мизерный» приход и косоглазие, и горб. Как старается унизить меня, только зачем, что со мной не так?

— Что? — вдруг мой голосок прорезался сквозь пелену немоты.

— то! Никто не хочет рыжих наследников! Никому не нужны дети от такой бесстыжей уродины, как ты

— Дети? — пытаюсь уцепиться за логику, ничего не понимаю. Я косоглазая? Я урод? Куда они меня хотят пристроить?

«Сестра» села на мою кровать, деловитым видом поставила канделябр на столик, и каждый её жест кричит, что она тут хозяйка и распоряжается моей жизнью также, как лишними свечами. Достаточно одной горящей, две других пригасила, смачно послюнявив пальцы.

Некоторое время сидела молча, глядя на меня с раздражением, и решилась:

— Таким, как ты одна дорога, вот так соблазнить чужого мужа, потом в дом красных фонарей. Но моя сестра не смеет позорить фамилию, я отправила запрос в женский монастырь с самыми строгими правилами. Твой огненный позор обреют налысо, наденут рясу и заставят вымаливать прощение! Через три дня приедут. А пока мы запрем тебя, чтобы не сбежала с каким-нибудь пьяным лейтенантом королевской гвардии. Посиди на воде и куске хлеба, подумай о своей жизни и молись.

— я не шлюха, вы что-то путаете.

— Путаю? Я? Я с тебя, бесстыжая, только что стащила своего любимого мужа!

Катрин, это грех!

— Грех набрасываться на беззащитную, спящую девушку, пока беременная жена носит ребёнка под сердцем, может твоему мужу козлу стоит на коленях вымаливать прощение? — мой голос оказался хлёстким как кнут, да и со словами я не церемонюсь.

Вместо ответа Марсела со всей силы замахнулась и почти отвесила мне пощёчину, но она не знает с кем связалась. Перехватываю её руку и сдавливаю с такой силой что она заскулила.

— Никогда не смей меня бить. Иди следи за мужем, пока ты тут строишь планы на мой счёт, он, поди, на следующую жертву влез.

— Ну ты ещё пожалеешь, очень пожалеешь! Голодом сидеть будешь, никто тебя не спасёт.

Сестра вскочила и выбежала, старая служанка за ней, и двери запереть не забыли.

Вскакиваю с постели, пробегаю к небольшому зеркалу, в полумраке комнаты вижу отражение и медленно оседаю на ледяной пол, не ожидала, что увижу такой огонь.

— Это не я? А восхитительная, огненно-рыжая русалка! Что происходит? Громов?

Это твоих рук дело? Решил так избавиться от меня? Гад... В какой дурдом ты сдал меня? За что?

Илья Громов!

Стоило произнести это имя, и меня чуть не стошнило! С трудом дошла до постели, заваливаюсь на бок, натягиваю одеяло и отключаюсь.

Моё ужасное ВЧЕРА.

Совершенно чётко, до мельчайших подробностей помню вчерашний день. День нашей помолвки, такое не забывается.