S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)
Шрифт:
– Приветствую вас, мастера! – громогласно ответил он, покосился на набережную и вдохновенно затараторил: – Только что вернулся баркас Бармалеича. Кальмарка подошла к берегу! Вот все и кинулись к лодкам, а то ведь уйдет! Пару раз в году такое бывает. Бармалеич будто душу продал, всегда угадывает, когда подойдет кальмарка…
– Видел кого чужого? – оборвал его я. Ван вытаращил глаза и поскреб в затылке. – Вспоминай. Это важней кальмарки.
На лице Вана отразилось возмущение, дескать, ничего важнее кальмарки быть не может, но он снова совладал с собой и помотал немытой головой:
– Не
– Поехали! – я глянул на сосредоточенного Скифа, на скуластом лице которого плясали отблески огня. – Прочешем набережную. Опросим людей, пока все не разбежались.
Я собрался уже хлестнуть коня, но передумал и ткнул пальцем в Олега.
– Тебе – опросить местных, мы со Скифом – искать преступника.
Не дожидаясь реакции Олега, я поскакал не вдоль набережной, а темными улочками, что лежали между домами, сохранившимися еще от прошлых. Скифу махнул на бухту, он понял без слов.
Правильнее разделиться. И надо немного отстать от Скифа. Если тварь захочет воспользоваться суматохой и выбраться из города, то, завидев Рыцаря Ордена, поспешит в темноту и попадет в ловушку. Ким здесь – кожей чую.
Лучше идти пешком, сливаться с мраком. Пришлось спешиться и наспех привязать коня к старой шелковице, снять белый плащ. Как говорил Магистр, чтобы победить тьму, нужно понять ее, стать ею.
Над домами сияло зарево, здесь же я двигался чуть ли не ощупью, сжимая эфес меча. Сердце билось набатом и заглушало возгласы рыбаков.
На цыпочках перебежать от дома к дому, замереть за стволом платана. Пронеслись два подростка с факелами, поволокли веревку. И снова стало черным-черно.
Только я собрался покинуть убежище, как заметил что-то белое, выглядывающее из-за стены сарая. Сначала я думал – кто-то просушивает овчину, но когда белое зашевелилось и крадучись устремилось к тропинке, ведущей в горы, я узнал местную «мутную». Навстречу ей выскочила толстуха, факел озарил испуганное лицо девушки – я был прав, это Эна.
Что она делает в поселке ночью? Надо будет побеседовать с ней завтра. Дождавшись, когда она исчезнет, я двинулся по дороге с мечом наготове. От дома к дому, от стены к стене. Но навстречу мне попадались только отъевшиеся на рыбе коты.
Дорога вывела на набережную, и я увидел флотилию лодок. Их весла синхронно опускались под дружное «У-ух». На корме маленького флагмана бородач махал факелом.
Остальные рыбаки усаживались в лодки, пришвартованные возле разваленного здания, от которого остались три колонны, и больше ничего. Я различил впереди, у подножия скалы, всадника в белом плаще. Его конь танцевал на месте, взбрыкивал и фыркал – чувствовал плохое место. В конце концов Скиф спешился, привязал жеребца и осторожно двинулся вдоль сараев, от которых остались одни руины, ко мне. Я беззвучно подкрался и положил руку ему на плечо.
– Я заметил тебя, – сказал Скиф, не оборачиваясь, и указал на черную тушу скалы, складчатую, будто покрытую гигантской чешуей. – У меня здесь мороз по коже.
– Да, мрачное место. Но тут неопасно. Оно стабильное, – попытался ободрить его я, но сам понял, что слова звучат неубедительно.
Невольно я старался двигаться боком, спиной к спине Скифа. Он делал так же.
По бухте проплыли лодки рыбаков, захлюпали весла, донеслась брань. Скиф сжал мое плечо, развернулся к скале и прошипел:
– Чшшш!
– Что?
– Там, – он указал за мою спину. – Кажется, я слышал звук.
За свою жизнь я повидал много странного, но даже у меня свело лопатки. Будто что-то темное, нездешнее притаилось за руинами и выжидает момент, чтобы напасть. Я медленно-медленно повернулся. Палец Скифа был направлен на хорошо сохранившийся дом с проваленной крышей. Пару секунд я смотрел туда, но мое внимание привлекло движение, смутный силуэт на скале, там вспыхнуло красноватое пламя. Я увидел лишь угасающую вспышку, словно черное чудовище приоткрыло веко, сверкнуло огненным глазом и снова уснуло.
Скиф опустил факел, освещая раскрошившийся бетон, и две наших тени, отпечатавшиеся на стенах развалин, затрепетали и вытянулись.
– Он того… ранен. Должна быть кровь.
Я сощурился, вглядываясь в крошево камней и выбоины, и покачал головой:
– Слишком темно. Давай обыщем развалины и уберемся отсюда. Место гиблое. Неприятно.
Скиф взял факел в другую руку и кивнул:
– Да, только вместе. Он был отличным воином.
Поиски ничего не дали, только разболелась голова – как обычно бывает вблизи гиблых мест. Скиф шумно поскребся, сплюнул себе под ноги и сказал с удовлетворением:
– Утонул! Туда ему и дорога, пусть его жрут рыбы. Теперь можно и поспать. А то устал я за сегодня.
Я скривился и, в сердцах пнув круглый камень, зашипел от боли. Как же мне хотелось заглянуть в твои глаза, Ким! Ты ведь жив. Ты где-то рядом и далеко не убежишь. Я найду тебя, клянусь. За все мне ответишь.
Впереди колыхался белый плащ Скифа, и от него к моим ногам тянулась черная тень. Я поспешил за ним, пообещав себе, что займусь поисками Кима завтра. Продыху местным не дам, пока они не найдут труп. Пусть на лодках берег прочесывают. Пока останутся сомнения, что убийца Елены жив, не будет мне покоя.
Осталось отыскать поселкового старосту, вселиться в гостевую комнату и проспать оставшиеся пять часов до рассвета.
Загрохотал металлический лист, закрывающий потайной лаз, и Ким погрузился в сырую черноту, поднес к лицу руку, пошевелил пальцами – ничего не видно. Открыты глаза или закрыты – без разницы.
Тело трясло то ли от холода, то ли сказывался стресс, одеревеневшие пальцы не слушались, и не удавалось расшнуровать промокшую рубашку. Чтобы не натолкнуться на стены, Ким выставил перед собой руки и принялся мерить шагами комнату. Под ногами зашуршала солома. Он нагнулся и нащупал грубую ткань. Присел, потянул ее на себя, сунул руки в солому – сухая! Он готов был рассмеяться от счастья. Вот так везение! Израненное, замерзшее тело жаждало тепла так сильно, что инстинкт самосохранения вытеснил из головы мысли.