S.W.A.L.K.E.R. Конец света отменяется! (сборник)
Шрифт:
Ким скинул намокшее тряпье, надел сухую рубашку, которую дала девушка, улегся на солому и замотался одеялом из мешковины.
Похоже, девушка с косичками тут либо иногда ночевала, либо кого-то ждала. Девочки верят в Парус, ходят его встречать – им эту байку рассказывают или родители, или старшие подруги. Странная девушка, видимо, тоже ждала, а причалило к ее берегу… В общем, беглый преступник, который сделал что-то ужасное.
Иначе не ринулся бы за ним с мечами весь Инкерман. И Герман – лучший друг…
По обыкновению прищуренные
– Проклятый убийца! – шипит он, приближаясь на полусогнутых. – Палач! Зачем ты это сделал?
Пахнет кровью. Руки покрыты бурой коркой.
– Что случилось? – спрашивает Ким и с недоумением и начинает пятиться, нанизанный на взгляд Германа, словно на клинок.
– Это я у тебя должен спросить, – выдыхает он и замахивается. – Сдохни! Будь ты проклят, тварь!
Тело действует инстинктивно. Металл ударяет о металл. Минутный танец смерти – и Герман падает на дорогу, его меч отлетает в сторону. Недавний друг, а ныне – злейший враг, валится в траву и бормочет, не поднимая головы:
– Давай. Прикончи меня, как свою жену и дочь. Она ведь изменяла тебе со мной… Она…
Герман бы и дальше говорил, но плечи его дергаются, и он смолкает, уткнувшись в ладони.
Ноги Кима наливаются свинцом, руки тяжелеют, и внутри шевелится, переворачиваясь, чужое. Будто плод в чреве матери или птенец внутри яйца. «Посмотри – они пришли за тобой. Беги!» Из поселка доносятся голоса, к поляне возле ив спешат люди: и Рыцари с обнаженными мечами, и простые крестьяне, размахивая вилами.
«Беги, – вкрадчиво шепчет чужак. – Они убьют тебя. Спрячься, пережди. Ты знаешь, где».
Неужели и правда он что-то сделал с Еленой? Он бы никогда… Но взгляд Германа и всполошенные братья по Ордену…
Что все-таки случилось? Он за всю жизнь слова грубого ей не сказал, и уж тем более руки на нее не поднимал. Он скорее отрубил бы себе эту руку! Но доводы казались Киму неубедительными. Он на полчаса выпал из жизни – это факт, а когда очнулся, руки, одежда и даже лицо были испачканы кровью, и перед ним стоял разъяренный Герман.
Чья кровь на его руках? Неужели все-таки…
До боли закусив губу, он зажмурился и пожелал, чтобы темнота длилась вечно. Если на случившееся прольется свет и слова Германа подтвердятся… Правильнее было утонуть. Но проклятая жажда жизни вытолкнула его на берег. И здесь, замерзший, он успокоился. Ненадолго.
Терзаясь сомнениями, он, будто дикий зверь, ждал загонщиков. Ни один звук не оставался незамеченным. Когда Ким различил знакомый приглушенный голос Германа, то одновременно захотел и выйти к нему за объяснениями, и провалиться сквозь землю, зарыться в сено, вжаться в бетонный пол. И если раньше ощущение несчастья гналось по пятам, то сейчас оно растворило его прошлое и будущее, остался лишь островок настоящего.
Донесся бас собеседника Германа. Ноги грузно зашаркали по набережной и растворились в грохоте сердца. Капля холодного пота скатилась по
«Здесь ты в безопасности», – прошептал чужак в голове так громко, что Ким вздрогнул и вперился в черноту. Волосы встали дыбом: он понял, что не один. В темноте прячется нечто чужеродное, опасное, и оно жаждет крови.
Скоро будет много, очень много крови, и оно напьется сполна.
Ким раскрыл рот, чтобы позвать на помощь, но не смог выдавить ни звука – тело больше ему не принадлежало.
Девушка с косичками, зачем ты пришла на набережную в полночь? Разве родители тебя не предупреждали, что опасно доверяться подозрительным незнакомцам?
Ким беззвучно рассмеялся – он ощущал себя мышью, проглоченной тысячелетним чудовищем и обреченной перевариваться вечно. А чудовище выгибало каменный хребет в десятке метров отсюда и сыто урчало.
Мне снилось, что вода в реке стала алой, а потом хлынул кровавый дождь. Я вернулся в свою тесную сырую келью, лег в постель, нащупал остывшее тело Елены…
…и проснулся в холодном поту. Накинув кожаный пиджак, вышел на балкон, презрев предупреждения хозяйки дома, что он может в любой момент обрушиться.
В нос ударил острый рыбный запах. Несмотря на ранний час, на набережной царило оживление: причаливали баркасы, и мужики, матерясь, сгружали на берег спеленатые сетями туши размером с курдючного барана. Туши сопротивлялись, истекали чернилами и сучили щупальцами. На них тотчас накидывались подростки с дубинками и охаживали до тех пор, пока кальмарки не переставали двигаться. Затем наступал черед женщин. Они рубили слабо дергающихся кальмарок на куски и запихивали в бочонки, которые катили домой. Мужчины, выгрузив опасный груз, снова уходили в море. Лодки сновали по бухте туда-сюда. Коты, ночью досаждавшие ором, расползлись по кустам, объевшись.
Не удастся подключить балаклавцев к поискам Кима, разве что если под страхом смерти. А он разным бывает. Можно пригрозить расправой, но тогда авторитет Ордена будет подорван, а можно немного сгустить события и объяснить, что где-то рядом прячется обезумевший преступник со слетевшим «замком». Все знают, что такие личности притягивают всевозможные аномалии и превращают людей в шатунов, испугаются и дружным строем отправятся прочесывать окрестности.
Скифа и Олега я послал разведать обстановку и побеседовать с местными. Вдруг кто заметил подозрительного чужака? А сам планировал поспать подольше, но не удалось. Елена… трудно поверить. Без тебя моя жизнь осиротела. Да и имеет ли она теперь смысл?
Порыв ветра забрался под пиджак, и я запахнул его плотнее, поежившись. Над горой, что на той стороне бухты, клубящиеся облака начали сгущаться и стекать вниз белесыми ручьями. Завороженный картиной, я не сразу заметил, что в дверь стучат, и крикнул:
– Не заперто!
Скрипнули петли, и комната наполнилась ароматом жареной рыбы. Желудок раньше меня вспомнил, что давно пора подкрепиться, и заурчал. Вошла жена головы, пышная, как хлебный каравай, с серебряным подносом, где угадывались тарелки с яствами, бутыль черного вина и ароматная лепешка.