Сабля Чингизидов
Шрифт:
В десять пятнадцать Кардашев позвонил Ройбаху в гостиницу. Его соединили с оперативником.
– Ройбах сейчас подойти не может, Павел Николаевич. Он просил вас приехать к нему как можно скорее.
– А что, появилась новая информация?
– Это не телефонный разговор.
– Понимаю, я сейчас еду, – забеспокоился Кардашев.
В десять двадцать пять зазвонил мобильник Розума:
– Алексей Викторович, Володя говорит. Он выехал на своей машине в сторону гостиницы.
– Хорошо. После гостиницы везите его на квартиру, я туда выеду.
Однако
– А что это у вас, отец, столько милиции понагнали?
– Дак жильца убили сегодня ночью, бельгийца.
Кардашев прошел дальше по Тверской, свернул на Васильевскую и вернулся по Брестской к своей машине.
В одиннадцать пятнадцать Розуму опять позвонили:
– Алексей Викторович, это Кардашев. Я согласен вернуть вам архив Каратаевых.
– А что так, Павел Николаевич? Отчего такая быстрая перемена?
– Да жизнь мне пока еще дорога, Алексей Викторович, а вы, как я посмотрю, шутить не любите.
– Хорошо. Вы где сейчас?
– На Брестской.
– Никуда не уходите. К вам сейчас подойдут мои люди. Вы сядете к ним в машину, и они вас отвезут к вам домой, а я подъеду туда через час. И без фокусов, Павел Николаевич.
– Я надеюсь, моей безопасности ничего не угрожает?
– Абсолютно ничего, если будете себя правильно вести.
– Я правильно буду себя вести, Алексей Викторович.
– Вот и отлично. До встречи.
– Что там? – спросил Суровцев.
Розум рассмеялся:
– Звонил Кардашев. Он думает, что это я убил Ройбаха. Предлагает отдать архив.
– Испугался?
– Испугаешься тут.
– Ну, нет худа без добра, – буркнул Суровцев.
Розум сидел в квартире Кардашева и просматривал архив Каратаевых.
– Здесь все, ничего не пропало?
– Ничего, Алексей Викторович, все тут.
– Хорошо, а теперь расскажите мне подробно о ваших делах с Ройбахом.
– Так что, значит, кто-то изъял ценности до вас? – задумчиво спросил Розум после того, как Кардашев подробно описал свою с Ройбахом поездку в Нелюдово.
– Выходит, так.
– А что искали-то?
– Этого я не знаю. Ройбах не рассказывал. Он только сказал, что у Самариных в доме была коллекция старинного оружия. Я хочу официально заявить, Алексей Викторович, что в моих действиях никакого криминального замысла не было. Все мои действия осуществлялись по согласованию и прямому соглашению с наследниками Каратаева, о чем есть официальный документ, зарегистрированный в нотариальной конторе.
– Вот что, Павел Николаевич, вы постарайтесь из своей квартиры без необходимости пока не отлучаться. Люди, которые убили Ройбаха, могут выйти на вас. И нотариальная контора их, боюсь, не испугает. Мы вас подстрахуем, но вы должны нам помочь и вести себя благоразумно.
– В общем,
Весь вечер Лена с Розумом изучали архив.
– Не понимаю, – недоуменно признался Розум. – Вот лист, который я нашел в ящике. Архип сообщает, что передал «наследство бригадира» Станиславу. И тот его отправил в Швецию через шведского посланника. А Ройбах – зять Станислава. Почему же он приезжает искать наследство в Россию? Смотрим на лист, который мы нашли. Здесь ясно сказано: «передал». Что же, он в последний момент передумал, забрал передачу у шведа и поехал перепрятывать ее из Санкт-Петербурга в Нелюдово? Летом восемнадцатого года! Через территорию, полную бандитов, дезертиров и революционной солдатни. С ценностями на руках? Даже если бы переправка ценностей по каким-то причинам сорвалась, то Станислав и тем более Архип Каратаев об этом бы знали, не могли не знать. Но он пишет о передаче как о свершившемся факте. Не понимаю я ничего.
– Может быть, связаться с родственниками? – тихо спросила Лена.
– С ними сейчас без нас свяжутся. Да и не знают они ничего, это же ясно. Если б знали, так сюда бы за архивом не ездили.
Утром следующего дня Розума на службе ждал сюрприз.
– Алексей Викторович, звонил Володя и велел передать, что ценности нашлись, – сообщила секретарша.
– Что, так и сказал? Срочно соедините меня с ним.
– Сегодня в восемь тридцать нам позвонил Доминик Перье из бельгийского посольства, – докладывал Володя. – Он сообщил, что у него находятся вещи, принадлежащие семье Каратаевых, и попросил о встрече. Мы договорились, что подъедем в посольство к часу дня.
Корень сидел в кабинете своего банка, куда обычно приезжал с утра. Сегодня он назначил две деловые встречи и просматривал бумаги, подготовленные финансистами.
– Вячеслав Львович, вам Извольский звонит из Парижа.
– Соединяй.
– Доброе утро, Слава.
– Доброе утро. Что, нарыл что-нибудь?
– Нарыл. Докладываю. Во-первых. «Сотбис» провел повторную экспертизу. Параллельно в нескольких экспертных центрах. Результаты идентичны. Сабля – подлинная, из коллекции Уваровых.
– Так это же отлично, – обрадовался Корень.
– Неплохо, – согласился Извольский.
– Кроме того, от «Сотбис» был послан запрос ведущим экспертам-историкам по поводу сабли Чингизидов. На прошлой неделе пришла информация от профессора католического университета кардинала Аугусто Пандолфо. Первое упоминание о сабле Чингизидов относится ко времени войн Джучидов (наследников улуса Джучиева) и Хулагуидов (монгольских правителей Ирана). В первый год царствования хана Менгу-Тимура генуэзцы получают от него ярлык на владение Кафой. Это была важная политическая победа Генуи, позволившая ей закрепиться в черноморских колониях.