Сад для вороны
Шрифт:
Слон пришел к нам сам. Долго он не думал: хватило недели, когда мы (с разрешения мам и учителей) оставались на полчаса дольше в дальнем корпусе. И репетировали с новым приятелем танец для отчетного концерта. Вроде бы ерунда: что могут дать лишние тридцать-сорок минут в день, если у тебя врожденная пластичность со знаком минус?
Однако без контроля взрослых Юньсюй легче справлялся с движениями. Он перестал бесконечно путаться в ногах и разворотах. Запомнил наконец-то, когда должен «вливаться» в «змейку» из малышей. У нас же год змеи на носу! В танце обязательно
Второй из неумех, мальчик-лось, тоже подтянулся к доп. занятиям после доп. занятий. Робел, когда просился, да так, что я чуть снова себе по лицу не заехала: чего сама-то сразу не позвала?
Хрен бы с ней, с «политикой», тут уже про справедливость больше. Почему одного позвали, а другого нет? Да потому что ворона затупила и прощелкала клювом. Хорошо, что сам догадался спросить.
Я-прошлая не могла похвалиться гибкостью и музыкальным слухом. Тогда как тело Мэйли радует и тем, и другим. Остается, что называется, не профукать потенциал. Чем-то заниматься, когда у тебя это получается — в радость. Поэтому те лишние телодвижения вообще ни капельки меня не напрягли.
Так к столикам моей «фракции» прибавилась еще и половинка от половинчатого столика. Лось из «старичков» и слон из переведенных начали показательно держаться ближе к нам.
Судя по поведению второй половинки, тех тоже начинает клонить туда, где большинство, но где не кормят халявными леденцами. Все наши конфеты — строго заработанные. И мы не жадничаем, делимся с менее везучими. Хотя бы потому, что много сладкого — вредно для зубов.
Леденцовый трон под клубничной «королевой» шатался, но все-таки стоял. В чем-то и с моей помощью. Ведь я остановила зубочистковый террор, который устроила леопарду плавучая акула.
Хотя мои старания направлены были не на сохранение позиций Вэйлань. Нет, я уговорила Цао Шуфэн перестать подкалывать противницу ради нее самой. Не хочу, чтобы мою странную подругу исключили, а такое могло случиться, если бы акулу подловили за колючим беспределом.
С началом холодов уход за растениями прекратился. Нас отправили батрачить… кхм, учиться готовить. Почти полный цикл: нарезка овощей и кусочков мяса пластиковыми ножами. Чистка, если требуется, керамическими овощечистками. Раскатывание теста, нарезка лапши. Лепка пельменей.
Варка в системе паровых кастрюль с дырчатым дном. Они ставятся одна на другую «башенкой», а самый верхний «этаж» башни накрывается крышкой.
Жарку нам тоже грозятся в будущем доверить. Ух… Маленькие бесстрашные детки у раскаленных котлов, в которых запросто поместится любой из нас. Даже слона и бегемотика, если чуток утрамбовать, можно вместить.
Занятные занятия… Как раз неплохо «прокачивают» коллективизм и осознание, что труд — это правильно. Учитывая, что один из приемов пищи теперь, с введением нового урока, происходит по принципу: что приготовили, то и ешьте, стараются все. Даже «особенные» и пятнистые.
Вэйлань пыхтит и лепит пельмень. Тот не хочет лепиться, норовит выскользнуть из ручек.
Коварный сверток из теста и начинки не хочет лепиться. Выскальзывает из пальцев, падает на край стола, а оттуда на пол.
Сюй Вэйлань фырчит недовольно, что та кошка. Прикидывает: начинать всё заново, с нуля, или поднять недоделку. Сомневаюсь, что ей кто-то рассказал про быстро поднятое, которое упавшим не считается. Или о студенте, у которого всё, что упало — упало на газетку.
Тем не менее юная лепщица пельменей озирается в поиске: кого б напрячь? Некого, у всех своих дел по горло. Тогда Вэйлань присаживается на корточки. И, пока «никто не видит», тянется, чтобы поднять пельмень.
Акула, соседка моя по поварскому делу, сверкает зубками в предвкушающем оскале. Прежде, чем я успеваю вякнуть что-либо останавливающее, Шуфэн подхватывает кувшин с водой. Короткая перебежка, и вот акула за спиной сосредоточенного ягуара. Вода из кувшинчика льется под ноги (и попу) раскоряченной Вэйлань. Акула отпрыгивает даже раньше, чем киса замечает ручеек под ногами.
А слоник вроде бы случайно отставляет вбок ножищу. Помните? Слон — это колонна, согласно слепцу, который щупал слоновью конечность. Колонна легко выбивает из равновесия малышку. Вэйлань шлепается на попу. В лужицу.
Сидит на мокром с пойманным пельменем в руке, а под стол и дальше от нее — течет ручеек.
«Шуфэ-эн!» — вою мысленно.
Не в голос же? Так есть шанс, что няни отвлеклись на включение плитки. Не заметили акульего маневра.
Негромкие смешки раздаются там и тут. В целом к туалетной теме тут отношение легкое. Некоторые выгуливают малышей в штанах с прорезью на попе. Чтобы, ежели чего — детка не мешкал.
Смеются не над пи-пи, а над неловким падением.
— Ры! — ярится подмоченный леопард, швыряя куда-то в стену недоделанный пельмень.
Злая, очень злая шутка вышла у Шуфэн. Но почему мне так тяжко сдерживать хохот?
[1] ????(кит). [mang ren mo xiang] — Слепой ощупывает слона.
Глава 5
Сначала я тщилась унять позывы не вороньего, а гусиного гоготания. Животик заболел даже, так потрясывало. При этом на лице вообще не дрогнул «покерфэйс».
Я вот иногда думаю, что все эти «держать лицо» несут в себе скрытый смысл. Скудная мимика не оставляет на физиономии мимических морщин. Впрочем, это лишь мои фантазии. Но — факт — кожа у большинства знакомых мне китаянок долгие годы остается не тронутой складками и заломами.
Или это потому, что они лопают куриные лапки, свиные хрящики, ушки и даже копыта? Тут животноводство в этом плане — безотходное производство. Мозговые косточки, жареная говяжья кожа, свиные мозги, суп из акульих плавников… Очень жалко акул, и других живых существ, мясо (кости, кожу, любые части) которых объявляют полезными для излечения каких-либо недугов. Доходит до абсурда… и до угрозы вымирания видов. Список странных для меня блюд всё пополняется. И далеко не все я пробовала.