Сад на краю
Шрифт:
– Первое – естественный исход. Когда духи приходят в какой-то мир, то временно вплетаются в него, а когда уходят, следы их существования стираются. Однако мы пробыли тут слишком долго, поэтому возможен второй вариант… Тогда я как бы уйду, но не совсем. Можно сказать, буду душой на два мира жить.
Вот оно что. Раз так легко дал ответ, значит, об уходе думал, но позволил отношениям развиваться, потому что в итоге если кто и пострадает, то только он сам.
«Тогда о себе бы подумал!» – выпалила в мыслях Роза, только чудом не повторив вслух.
Подумал бы, а дальше
Свободной рукой Роза достала из среднего ящика стола небольшую фирменную коробочку с украшениями для дредов. Ту самую, о которой прознала Аламея. Ту, которая всё ждала некой особой ситуации, повода, времени… Проще говоря, пока Роза перестанет искать отговорки. Потому что для неё этот подарок означал признание отношений. Да-да, тех, которых пока не искала. Отсюда и промедление.
– Если продолжу ждать этот загадочный подходящий момент, скорее проебу вообще все моменты, – отругала себя. – Это тебе. Просто так. Не по дружбе.
Недоумение сменилось искрой надежды, разжёгшей счастливую улыбку. Дальрен всё правильно понял. И забрал коробочку так осторожно, словно в ней лежали не звонкие безделушки, а чужое сердце. Но к радости быстро примешалась горечь. Та, с которой смотрят на вещи из мест, куда не вернуться, вспоминают людей, которых больше не встретить. Роза хорошо знала это чувство, настигающее всякий раз, как на глаза попадались мамины и – реже – бабушкины вещи.
Она нахмурилась, встала со стула, резко дёрнула Даля на себя и крепко поцеловала в щёку. Рано в тоске тонуть начал!
– Мы всё ещё рядом, а ты уже будто живёшь в том будущем, где это не так. Нахера?
– Я не специально, – виновато пробормотал Дальрен.
– Ага, понимаю. Но тогда специально сосредоточься на настоящем!
– Постараюсь… Просто ост… – он мотнул головой и отошёл к своему столу, чтобы поставить туда подарок.
Роза недовольно скривила губы. Если Даль решил, что она подыграет и сделает вид, будто последних слов не было, в журнале появится первая двойка по розоведению.
– Что «просто»? Не пытайся уйти от ответа, когда сам из меня его вытянул недавно.
– Время. Возможно, до моего ухода осталось недолго. Поэтому не думать сложно.
– Ну, явно дольше, чем до нашего выхода, – с напускной беззаботностью возразила Роза.
– Нашего?
– Со мной в школу поедешь. Если всё как ты говоришь, надо проводить больше времени вместе. Кто иначе тебя выпихнет из этого болота несвоевременных страданий? И раз уж тебе нечего делать – иди собери оборудование, пока я с фотографиями заканчиваю. Давай-давай, на висюльки потом повздыхаешь. – И Роза игривым шлепком по филею направила Даля в кладовку.
После разговора у обоих стало легче на душе, и к моменту выхода никто больше не хмурился, не зависал в удручающих мыслях. На место излишней серьёзности пришли привычные взаимные подколки и шутки. И это было
Выпускники захотели сделать для альбома по две фотографии с каждым. На одной – какими их видят в школе, на другой – какие они по жизни или хотят быть. И обязательно с вещами, связанными с главными увлечениями. Чтобы обойтись без лишней суеты, съемка тоже проводилась в два этапа, и если для будничного вида сильно готовиться не надо, создание второго образа, особенно для некоторых, требовало больше времени. С него и начали.
Конечно, не всё и не у всех пошло по плану, а Роза слишком горела своим делом, чтобы не попытаться помочь. Всё не ограничивалось поисками удачных ракурсов для каждого и попытками убрать зажатость у самых стеснительных.
Она поправляла девушкам макияж, маскировала подло появившиеся пятна и дырки на одежде. Подбадривала парня, получившего плохую оценку на последнем уроке. Раз двадцать переснимала ученика, стеснявшегося своих больших торчащих ушей, чтобы, во-первых, доказать, что уши не портят вид, а, во-вторых, чтобы он смог выбрать фото, которое точно согласен оставить на память.
Повозиться пришлось и с ученицей, запершейся в туалете и отказывавшейся сниматься. После долгой беседы Роза выяснила, что та совсем не против, но боится показаться перед одноклассниками в своём не школьном виде: как они отреагируют, если узнают, что строгая заучка на самом деле любит всё милое и читать совсем не серьёзные романы? Роза считала, что в таком открытии нет ничего плохого, ведь одна из идей альбома – лучше узнать друг друга, но если ученице настолько страшно, то может сфотографироваться последней. Никто не увидит чужие снимки до выпуска, а там уже – да какая разница?
– Эх, молодость! – Роза убрала в сумку фотоаппарат и ещё раз окинула взглядом класс, ставший на время студией. – Столько энергии даже после уроков. Обычно в это время дети уже вялые из-за подготовки к экзаменам и переживаний о будущем, ан-нет, с этими повезло. И глаза у всех так загорались, стоило об увлечениях поспрашивать.
– Никак от тебя заразились. Ты и сама очень добрая для той, кто отснял двадцать три человека за… – Даль протянул последнее слово, посмотрел на часы и с улыбкой развёл руками. – Я забыл, когда мы начали. В любом случае, кто-то другой уже бы выдохнулся.
– Мне положена нечеловеческая выносливость. И я просто была рада вообще не вспоминать о последних днях. Так, ладно, мы ничего не забыли?
– Даже если да – ещё вернёмся на вторые съёмки.
– Твоя правда. Тогда пошли. Кстати, раз время есть, заглянем в цветочный?
– Я не против, но ведь Азалия сегодня не там, – с удивлением отметил Дальрен.
Да, обычно Роза если заглядывала в магазин, то для встречи с сестрой, реже – прикупить что-то для фотосессии, но и во втором сегодня нет необходимости.