Сад на краю
Шрифт:
Порядок задумался над её словами, хотя снаружи это выглядело так, словно он окончательно статуей обратился. Красивой статуей, хоть и слишком правильной. Разглядывая его в бессмысленной попытке угадать, чьи же черты присвоил Порядок на этот раз, Азалия подумала, что если бы только в зал проник шальной лучик света, он бы дивно заиграл на всём этом множестве граней.
«Но здесь всегда светло и вряд ли найдётся место такому баловству».
– В сказанном тобой есть смысл. Сейчас можно начать менять память духов. Постепенно, чтобы не конфликтовала с существующей
Азалия коротко улыбнулась, за спиной же у неё послушалось недовольное сопение, однако Белладонне стоило повременить с недовольство: акт наглости не закончился.
– Это ещё не всё. Некоторым я бы хотела дать возможность самостоятельно решить, хотят они забыть или нет. Ирис, Гиацинт, Колокольчик, Жасмин, Амариллис и Дельфиниумы, если они смогут вернуться без перерождения, обещавший в этой жизни поддержку Рододендрон, Белладонна, которая меня иначе не простит и взглядом прожжёт, и Редрон. Духу Азалии на одну жизнь тоже стоило бы оставить память, особенно, если то же выберет Ред – пора им уже нормально встретиться. А вот кому точно нужно забыть, так это Настурции. Нельзя ей продолжать тянуть из жизни в жизнь эту нездоровую фиксацию на Розе.
– Много ты хочешь, ядовитый цветок.
– Я считаю, что хочу мало. По сути, я сейчас предлагаю, как исправить ваши косяки, но не рубанув с плеча, а с уважением к тем, кто тоже пытался сделать это, а также к тем, кто больше всего от них пострадал. Каждый имеет право решить, станет для него забвение обесцениванием или спасением. К тому же, у некоторых из перечисленных с памятью особые отношения, так что очередное её изменение – отдельный риск.
– Ты решила создать новое правило и тут же пожелала сделать из него исключения, но за исключения кто-то должен брать ответственность. Что если кто-то из них расскажет остальным о случившемся?
– Во-первых, мы уже знаем, что единиц слушать не желают, если только это не опытные подстрекатели. Во-вторых, у нас же есть такая замечательная вещь, как клятва молчания.
– Что если из-за наличия памяти они создадут опасность своими действиями?
– Они-то? – Азалия скептично вскинула бровь. – Ах, ладно! Если что-то случится именно из-за них и именно по причине сохранённой памяти, то ответственной и разгребающей буду я. Пользоваться мной – в любом воплощении – вы уже умеете.
– Да ты снова сдуреть решила?! – воскликнула Белладонна, хватая за руку.
Азалия оглянулась и покачала головой.
– Нет. Я верю в вас. Да и если что случится, то не на моём веку уже, поэтому от дурости отдохнуть успею. Слушай, я шла сюда, зная, что за всё нужно платить. Особенно когда замешаны высшие сущности. Ну так что же, – она снова обратила внимание на Порядка, – вы согласны?
– Да. Но, кажется, ты ещё не всё сказала.
– О, вы научились читать по лицу? Так и есть. Скажите, сможет Амариллис вернуться и при этом не умереть? Я знаю, что она провела вне Мира слишком много времени, но неужели судьба её однозначна предрешена?
– Шанс не умереть
– Вот это щедрость с вашей стороны.
Стоило Азалии забрать кристалл, как тот превратился в очередную подвеску на браслете, разместившуюся как раз рядом с цветком амариллиса.
– В таком случае пока что к вам у меня вопросов нет. – И она развернулась, направилось, тем самым обозначая конец разговора. – Однако, Белладонна, раз уж ты здесь, спрошу тебя первой: что выберешь? Память или забвение?
– Память, конечно, – ответила та без раздумий. – Мне неинтересно помнить, что происходило с Миром, да и не делала я ничего для него, но при забвении я могу забыть важное о тебе. О том, насколько ты можешь быть дурная. Возможно, хоть раз я смогу помешать очередной дурной идее… К тому же, – эй! – я хочу помнить, куда дела часть сердца.
«Привязанность Белладонны настолько же восхитительна, насколько и опасна. Не будь она прямой подчинённой Порядка, в определённых обстоятельствах могла бы стать Чёрной… Если ты правда дорожишь подругой, ни за что не ступай на этот путь, чего бы ни чувствовала по отношению к остальному Миру. Сама слышала: разгребать снова придётся ей».
Жизнь показала, что сильные чувства, даже если это что-то по своей природе положительное вроде любви и верности, могут быть слишком опасны. Исказиться до неузнаваемости. Ими можно разрушить себя, другого, целый мир. Хотя Азалия ворчала на Порядок из-за бесчувственности, она также понимала, что высшей сущности лучше такой и быть – бесстрастной. Потому что чем могущественнее существо, тем больше от его страстей последствий.
На другом берегу их возвращения терпеливо ждал Гиацинт. Азалия ни разу не поинтересовалась, почему он выбирал не появляться в Сердце, да и не хотела донимать со слишком личными вопросами. Вполне вероятно, он просто не желал видеться с другими духами.
Поскольку Гиацинт тоже был в списке исключений, стоило не откладывать, обрисовать ситуацию и поинтересоваться, какой вариант выберет он. Закончив объяснение, Азалия задала вопрос:
– Согласны ли вы помнить, как Мир умирал, даже если другие забудут?
В отличие от Белладонны, Гиацинт задумался, взглядом водя по озеру, словно кристаллы на дне сложатся в слово-подсказку. Понять ход мыслей по выражению лица не получалось.
– Мне не привыкать помнить не так, как они… Скорее всего, Ирис и Редрон согласятся, поэтому согласен и я.
В сём связь одного с другим Гиацинт выбрал не пояснять, а Азалия – не уточнять. Её дело получить ответ, а не влезать в детали чужих чувств и отношений, которым лет больше, чем ей. Гиацинт ведь не просто так пытался поддерживать Ириса несмотря на неспособность задержаться даже в его памяти.