Сад на краю
Шрифт:
– Уйду-уйду, последнее скажу только. Дитя, – обратился он к Азалии, – я обещал, что в этот раз не оставлю Редрона, хоть остальные и ополчатся снова против него, но и тебе оставлять его рано. Сейчас, разделяя один цветок, вы связаны особенно сильно, и это поможет ему вернуть себя. Возвращайся. Мы ждём тебя.
Рододендрон ушёл. Проводив его взглядом, Белладонна снова уселась на полу. Ждать. Ведь таков её удел и ещё одна причина не сближаться слишком сильно. Чтобы не провожать из жизни в жизнь. Не наблюдать за изменениями, иногда такими сильными, что старой дружбы не вернуть, оставалось только с тоской и
Белладонна хранила тайну и о себе. Она казнила не только нарушителей, но и тех, кому, по мнению Порядка, пора переродиться, но естественная смерть всё никак не наступала. Из-за этого у неё самой энергия не иссякала настолько, чтобы умереть. Она жила уже очень долго. За счёт казнённых. И совсем этому не радовалась.
Возможно, она потому и готова сорваться, пренебречь правилами и погибнуть от руки высокопоставленного палача. Возможно, потому она тоже принесла хоть и небольшую в сравнении, но всё же жертву, теперь отдающую ощущением пустоты в груди. Чтобы на этот раз ждали её. Да только сейчас ждать будет некому.
– Эй, дурная моя, возвращайся. Докажи, что оно того стоило, своей жизнью, а не смертью.
***
Мир, переживший пропажу бога, тем более переживёт исчезновение всего-то одного человека. Особенно маленького, блёклого, предпочитающего сидеть в норе. Но для кого-то и такой человек – мир, и этот кто-то обязательно обратит внимание на пропажу.
Во время невероятно нудной последней пары, пропустить которую хотелось настолько сильно, что не иначе как чудо помешало сделать это, Рон понял, что чего-то не хватает. Так уже было. В день, когда Азалия исчезла для мира, из памяти людей. Рука, на автомате писавшая конспект, – иначе бы он уже уснул от скуки – застыла, бросила ручку и потянулась к телефону, несмотря на риск выслушать тысячу и одну придирку от преподавательницы, не терпевшей сам вид гаджетов на занятиях.
Азалии не нашлось ни в списке контактов, ни в соцсетях, исчезли немногие имевшиеся фотографии. Как и в прошлый раз, остались только книги, но указанный на них псевдоним не станет ниточкой, способной привести к настоящей личности автора. Всего день назад она утверждала, что никуда не денется, и вот не только ушла, но и следы замела.
От тревоги скрутило живот, перед глазами начали расплываться строки. Что случилось с Азалией? А если сейчас она несётся где-то в поисках того, кто вытащит из кошмара? Но невидимке никто не протянет руку. А если руку протягивать поздно? Челюсти сомкнулись, внутрь пущен яд и неминуемо разъест. Она знала, что так будет? Она поэтому уклонилась от прямого ответа на просьбу вернуться.
Металлический вкус растёкся по языку. Искусанная губа болела, но этого не хватало, чтобы отвлечь от мыслей, гудящих, как растревоженный улей. Предупреждающий толчок в бок. Рональд рефлекторно убрал телефон и покосился в сторону, не сразу определив силуэт рядом как приятеля-одногруппника. По уровню эмпатии того часто хотелось сравнить с тумбочкой, но сейчас он выглядел по-настоящему обеспокоенным.
– Ты как смерть бледный. Что случилось? – спросил тихо.
– Тебя ебать не должно, – сквозь зубы процедил Рон.
– И не ебало бы, но у тебя скоро кровь с подбородка закапает.
– А ты, блядь, крови никогда не видел? Закапает
– Галёрка, что у вас там такое интересное? – прикрикнула преподавательница, отвлекаясь от доски с недорисованной диаграммой. – Висальдер, в медпункт – живо! Ты чего мне тут устроил?
– Да в порядке я. Не отвлекайтесь.
– Медсестре доказывать будешь, что в порядке. Пошёл отсюда. Стёре, проводи его.
– Сам дойду.
– А если не дойдёшь? Оба выметайтесь. Не заставляйте остальных ждать.
Не то чтобы Рональду или его соседу не нравилась идея уйти с пары, но когда таким тоном гонят, появляется желание сделать наоборот. Однако спорами они только отсрочат для одногруппников конец занятия, за что потом точно спасибо не скажут. Пришлось собрать вещи и уйти, хотя ни о каком медпункте и речи не шло. Как только они дошли до лестницы, Рон послал приятеля куда подальше и заявил, что отправится домой и в компании не нуждается. Привычное раздражение, вызываемое наличием рядом людей, обострилось, и он не мог обещать, что не сорвётся.
Несколько дней прошло в тумане удушающего ожидания. Часы и минуты тянулись издевательски долго, и вместе с тем пролетали – настолько были пустыми. От того другого себя он знал, что Азалия ещё не исчезла окончательно. Застыла в камне и, если повезёт, вернётся. Никто, правда, обещать это везение не мог.
Рональд пытался утопить себя в рутине, браться даже за самые унылые и ненавистные дела, но как только те заканчивались, не находил себе места. Неизвестность била молотом по хрупкому здравомыслию, покрывая мутную поверхность сетью трещин. Рон желал наступления определённости столь же сильно, как и боялся. Если Азалия вернётся, он тоже воскреснет, очнётся от поглощающего реальность бреда, иначе же… Он отказывался думать, как будет жить в случае этого «иначе». Будет ли жить? Его, в отличие от бога, никакие обязательства среди живых не удерживали.
В понедельник вечером, не понимая, да и не пытаясь понять смысл собственных действий, Рон отправился к дому сестёр Флойрис. Свет не горел ни в одном окне, поэтому он просто ходил рядом. Час. Другой. Остановился, чтобы поджечь сигарету, и в это время его заметила возвращающаяся Роза. Аж завидно стало от её будничного вида. А помнила бы, не смогла бы выдавить и подобие приветственной улыбки.
– Ты чего здесь забыл?
– Да так… – Он убрал зажигалку и глубоко вдохнул, глуша желание выплюнуть какую-нибудь грубость. Роза не виновата, что не является дефектным исключением из правил этого мира. – Думал, может, сестра твоя появится.
– Ты когда с Еремией познакомиться успел? – спросила, нахмурившись.
«В душе не ебу, кто это. Никак мачехи ребёнок».
– Да не. Не эта.
– Кроме неё у меня только братья.
Ещё один вздох. Это неправильно, но выше его сил сдержаться и не попытаться напомнить. Даже если окончательно клеймят поехавшим. Впрочем… В глазах Розы особо падать некуда. Рон затянулся. Когда в понедельник он сидела с Азалией, та рассказала о случае из детства – о пожаре.
– Ожог на правом запястье. Помнишь, откуда он? – спросил Рон, выпустив порцию дыма. Роза медленно кивнула, определённо желая спросить, он-то откуда знает. – А кто тебя дома искать додумался?