Сад отрубленных крыльев (сборник любовно-фантастических рассказов)
Шрифт:
– Спасибо.
Гэб покачал головой, не отпуская меня.
– Если ты не врешь мне – тогда я совершенно не понимаю, - «И никогда не мог понять», - добавила я про себя, - Бог знает ради чего, терпеть подобное!..
Я с усмешкой погрозила ему пальцем.
– Не поминай всуе. К тому же, Ему действительно ведомо, ради чего…
Гэбриел продолжал сверлить меня тяжелым унылым взглядом. Потом вздохнул
– Возвращалась бы ты к нам… - нерешительно пробормотал он мне в макушку.
Я рассеялась звонко и весело, как всегда умела.
– Непременно вернусь, ты же знаешь!
– Чтобы потом уйти снова. А ты, оказывается, жестокая, Береника… - в первый раз друг назвал меня полным именем, отчего я невольно вздрогнула. Я надеялась, что это случайная оговорка, которая больше не повторится – «Береникой» меня может звать только один-единственный человек… из других уст мне слишком больно это слышать. Для большинства я была просто Бекой. Для Гэбриела всегда оставалась его Бри…
– Что поделать? – ответила я на упрек, - Судьба у меня такая…
Он тяжело вздохнул в ответ, всем своим видом показывая, что я могла бы от нее отказаться, если б захотела. Проблема в том – и мой друг, к сожалению, никогда не мог этого понять – что я не хочу. Да и не могу уже: с каждым воплощением цепи, сковывающие меня, становятся только крепче. А возвращения домой – все короче. Подозреваю (хотя, конечно, никому в этом не признаюсь!), что рано или поздно я уже не смогу вновь подняться… останусь, привязанная к этой земле навсегда. Впрочем, возможна и худшая участь для меня…
– Знаешь, от тебя пахнет сиренью, - неожиданно заявил Гэбриел, заставив меня второй раз за нашу короткую встречу, чуть ощутимо вздрогнуть. Значит… значит, я не ошиблась и сегодня действительно наступит конец.
Вдалеке, сквозь шум ливня, я услышала знакомый голос – меня ласково звали по имени, единственный, кому я позволяла звать себя «Береника».
– Тебе пора, - я тихонько оттолкнула Гэбриела. Он крайне неохотно отстранился от меня, но прежде чем уйти еще раз пристально посмотрел на меня.
– Ты же знаешь, что с этим можно покончить?
Я кивнула.
– Да, одна моя слезинка – и его душа
– Неужели ты готова умирать еще столько раз? – пробормотал друг, обращаясь скорее к самому себе. – Но я говорю не об этом, Бри. Я смогу отнести тебя домой – а он пусть продолжает бороться. Возможно, ему даже достанется другой хранитель…
– Ты же сам знаешь, что никто другой не согласится на это, - прошептала я, с обидой глядя на Гэбриела, - Где ты найдешь ту – или того – кто будет готов раз за разом умирать, чтобы в черной душе не угасла последняя искра света? Никто, кроме меня…
– Да почему это тебя так волнует!?- воскликнул Гэб, - Я узнавал, он не сыграет никакой роли в равновесии – кто бы не победил, в конце концов!.. Нет долга, который заставлял бы тебя…
Я вздохнула и покачала головой; на губах вновь расцвела улыбка.
– Есть и другой долг, кроме того, что внушают Хранителям.
– Он выше Божьего!?
– А вот этого я не знаю… Знаю только, что Бог простил и понял меня. И не он послал меня на муку: я сама приняла ее, - я прислушалась, звуки моего имени становились громче. Он всегда умел находить меня… - Уходи, Гэб, пожалуйста, - попросила я, - Твои уговоры ничего не изменят.
Мой друг не стал прощаться – он никогда не делал этого – и взмыл в низкое небо, распахнув огромные сияющие крылья. От этого зрелища у меня сжалось сердце, неожиданно резко почувствовалась пустота за собственной спиной. Что ж, себе я никогда не утверждала, что это не больно… Просто есть вещи, ради которых можно и нужно терпеть.
– Вот ты где, Береника, - опасно-ласковый голос ядом растекался по моим венам, заставляя сердце истошно колотиться в предсмертном, лихорадочном ритме.
Я продолжала улыбаться, хоть по моим щекам и стекали горячие капли – я так надеялась, что это был всего лишь дождь…
В воздухе все сильнее растекался аромат сирени… Аромат моей смерти и любви