Сад отрубленных крыльев (сборник любовно-фантастических рассказов)
Шрифт:
– С чего ты взяла, что умрешь? – в его мягком голосе звучало удивление (которое ничего не стоило изобразить), вместе с… да, именно, искушением. Сколько можно, а!? Я ведь знаю все эти штучки – хотя это и не означает, что они на меня не действуют. Мне удается сдерживать себя, чтобы не бросится на шею к темному ангелу, не припасть к его соблазнительным губам… Лучше, пусть он убьет меня. Ведь если я поддамся своим желаниям – это будет означать, что я сдалась и признаю чужую правоту… Это слишком обяжет меня. Нет, смерть однозначно предпочтительней.
А, меня ведь о чем-то спрашивали… От
Я подняла на него взгляд, который до этого был устремлен в пол. Посмотрела прямо в безжизненные глаза и сказала, с намеком на усмешку:
– С того, что никто из смертных не может пережить встречи с Жнецом. Раз я вижу тебя… - «да еще в таком облике», - это означает, что я уже подошла к черте.
– Ты не смертная. Будь это так, ты не сумела бы отогнать Тень, тем более, насланную Жнецом… Тем более, таким сильным, как Джевьель, - видимо, так на самом деле звали Жаневьеву. Тут я вспомнила кое-что…
– Это была не она. Сегодня похищать душу должна была… я знаю ее под именем Камилла. Это младшая сестра. Я слышала разговор между ними. И… Джевьель… говорила об обязанности – мол, это самое важное, что может быть в жизни Камиллы.
Легкая тень пробежала по лицу. Неужели это было ему не известно?..
– Ты ошибаешься. Однако… - он прикрыл на мгновение веки и, словно к чему-то (к кому-то?), - Однако это действительно было задание Кэмрей… Значит, сестры пытались обмануть всех, включая меня. И отвлечь твоим появлением …
– Это все очень увлекательно, но все-таки – что там с моей гибелью, - перебила я. На самом деле меня нисколько не волновали интриги между жнецами, в отличие от собственной судьбы.
– Ох, Элинна… Неужели ты думаешь, что я смогу срезать твою душу? Кто угодно, но не я…
– Тогда зачем?..
Договорить мне не дали, отвечать не стали. Ангел (все-таки для меня он останется именно им!) приблизился ко мне и, не дав отступить, заключил в объятия. Когда пылающие губы коснулись моих, я уже знала: это конец. Ведь поцелуя рыцаря смерти человеку точно не пережить… Впрочем, это не самый худший конец, какой мог у меня быть.
***
Открыв глаза я, прежде всего, увидела пред собой обеспокоенное (и немного возмущенное) лицо подруги.
– Эль, ну ты меня вообще слушаешь? Не спи, труба зовет и так далее!.. Так ты идешь с нами в Театр Страха? Там и Скай будет.
Я мысленно улыбнулась, вспомнив поцелуй… Пойти туда, где властвует смерть и тьма… На поле деятельности жнецов, готовых на что угодно ради долга, который они зовут высшим и нерушимым…
– А знаешь, что Ирен… - подруга напряглась, услышав жесткие нотки в моем голосе, - Наверное, вы все правы, насчет того, что у меня и Ская что-то может получится…
– Вот видишь! – загорелась девушка, - Я же говорю – пойдем…
Капризно сморщив нос, я помотала головой.
– Ну нет, Ир. «Театр страха» - это явно не романтичное место. Да и я как-то побаиваюсь туда идти… Давай лучше устроим себе день шопинга,
Ирен пробормотала что-то насчет того, что человека, заснувшего на пятой «Пиле» не должны пугать подростковые аттракционы… Но я-то уже видела, как при упоминании о магазинах ее глаза загорелись.
И почти видела, как от ее плеча отошла черная тень, в которой смутно угадывался крылатый силуэт…
Е. Ф. посвящается. Надеюсь, этой истории ты никогда не прочтешь...
Я горькая и старая. Морщины
Покрыли сетью желтое лицо.
Спина согнулась, и трясутся руки.
А мой палач глядит веселым взором
И хвалится искусною работой,
Рассматривая на поблекшей коже
Следы побоев. Господи, прости!
Анна Ахматова.
…Она прикусила разбитую губу, чувствуя на языке соленый привкус собственной крови. Главное – не кричать, ни в коем случае, она не должна… Еще один хлесткий удар, обрушился на нее: теперь засаднило левую скулу. Было обидно до слез – ведь она отдала этому человеку все, что имела… и даже то, о чем он и понятия не имел. Но дело даже не в этом, в конце концов, обвинять мужа – не в ее правилах. Он не виноват… Наоборот, это она не смогла, не сумела удержать. Снова. Давно пора сдаться, смириться с собственным бессилием и…
Следующий удар пришелся в висок. Она как молитву твердила себе: «Он не виноват». Это другие заставляют видеть в ней врага, заставляют обрушивать на нее тяжелые кулаки…
Впрочем, боли уже не чувствовалось. На самом деле, ничего уже не имело значение. Кроме одного – ни в коем случае ни расплакаться, ни закричать. Она сдерживала мольбу в груди, зная, что это единственная возможность. Столько раз уже выдерживала, сумеет перетерпеть и еще один. И все же, почему каждый раз такой судорогой сводит ее несчастное сердце? Пора уже привыкнуть – ведь у ее истории никогда не бывает счастливого конца. Но снова и снова глядеть в такие родные и знакомые глаза… в которых горит нечеловеческая ненависть, навеянная чужим злорадным шепотком.
Нет, она ни за что не заплачет… Его сейчас не остановят никакие стоны, ни какие рыдания – зато потом расстроят еще сильнее. Она улыбается. Печальная и все еще прекрасная, с окровавленным лицом, валяющаяся на полу и даже не делающая попыток отползти в сторону.
Вот так, она ведь всего лишь верный пес… готова стерпеть что угодно ради своего хозяина. Она не считает, что поступает как-то особенно, не строит из себя героиню. И пусть все друзья и недруги кричали, называли ее дурой и мазохистской… Пусть, мало женщин было, способных выдерживать такую пытку… Это ее долг: принимать свою жестокую судьбу с улыбкой. Да и разве не стоят те мгновения счастья, этих мучительных лет? Другая бы сказала, что не стоят…