Сад Поммера
Шрифт:
Истина установлена, но нет чернил, чтобы засвидетельствовать ее на бумаге.
Поммер посылает Лео в волостное правление — занять у писаря чернил.
Свидетели ждут на дворе, когда их попросят приложить свою руку к протоколу.
В тот же вечер Мария с Сассем уезжает в город. Отец отвозит их на лошади к поезду. Сердце у Марии ноет — муж не приехал на яанов день в Яагусилла. Перед своим мысленным взором она уже видит самое худшее: у мужа роман, он ходит к женщине.
Жизнь возвращается в старое русло: ведь пожар — это еще не конец света. Об этом Поммер говорит и своим внукам, которые пытаются воспользоваться случаем и совсем отбиться от рук, каждый сам по себе. Поммер снова натягивает вожжи;
Спустя несколько дней, в туманное утро, когда Кристина торопливо готовит еду на плите, сохранившейся на пожарище, а небо закрыто мрачными дождевыми тучами, за воротами появляется лошадь с телегой, на которой стоит черный гроб. Все это происходит так неожиданно, что Кристина бледнеет и пугается до смерти. Она поднимает голову от сковородки и вдруг замечает повозку, человека с хмурым и резким взглядом, который снимает крючок с ворот. Господи, да это сама костлявая с косой!
Приехавший оказывается сыном покойного Хендрика, тартуский ломовой извозчик, который хочет предать бренные останки отца освященной земле. Кратко и неприязненно говорит он с Поммером о делах и спрашивает, как произошло несчастье, больше всего он интересуется имуществом Хендрика. Узнав, что от отца остался только штык, да и тот обгорел, он что-то бормочет зло и велит учителю принести показать ему. Исподлобья смотрит извозчик на штык, щупает его пальцем, не знает сам, взять с собой этот кусок железа или оставить здесь.
— Медаль тоже нашли, — говорит Поммер, — но ее взял полицейский.
— Вот как! — бормочет ломовой извозчик и сует штык в телегу, под гроб.
Второй сын Хендрика, хуторской батрак, стоит поодаль на дворе и разглядывает сгоревший дом и подпаленные деревья. Человек он гораздо более спокойный и любезный, чем горожанин, о наследстве он не беспокоится, потому что знает — отец был беден и жил, что говорится, из ладони да в рот. Он оглядывает старый знакомый двор, пытается что-то припомнить из детских впечатлений и разговаривает с Кристиной. Вот он подходит к колодцу, достает свежей воды и пьет большими глотками. Потом оправляет свои посконные мужицкие брюки, идет к брату и учителю, которые советуются, как и что положить в гроб, и торопит их, так как скоро обед, а до приходского кладбища путь немалый.
Ломовой извозчик гонит лошадь вокруг пожарища к сараю, где лежат череп и кости; те немногие земные приметы, которые остались от Хендрика, разложены на куске старой рогожи. Извозчик готов все сразу же взять в охапку и положить в гроб, но младший брат останавливает его; он собирается попросить Поммера, их старого учителя, прочесть над костями отца, перед тем как положить их в гроб, слово божье. Старший брат, сопя, соглашается, недоверчиво обнажает он голову и исподлобья смотрит на Поммера, который, теребя усы, вспоминает подобающие случаю слова.
Кости вместе с рогожей кладут в гроб, и извозчик хочет сразу же наложить и крышку, чтобы уж все было сделано разом. Но и тут вмешивается брат-батрак и ведет лошадь с открытым гробом к другой стороне пожарища, к месту, где была классная комната. Там он берет несколько пригоршней мокрого от ночного дождя пепла и кладет его в рогожу, при этом на глазах его навертываются слезы, и в волнении он нежно проводит негнущимися пальцами по темно-серой кости лба.
Они заколачивают гроб, садятся сами в ломовую телегу рядом с гробом, младший брат вежливо прощается с учителем, старший
Поммер идет в сарай. У него свои заботы, надо устраивать жизнь. Скоро осень, северное лето короткое, как свист птичьего манка, и во всяком случае предстоящую зиму им придется провести в бане, а к этому нужно подготовиться сейчас. Баня, правда, не очень старая, но стены надо утеплить. Прежде всего он решает привести в порядок полы, вернее — вообще настлать в бане полы, ведь две-три доски, что лежат на земляном полу, нельзя считать полом. Поммер сидит на чурбане и думает, где раздобыть доски. Есть несколько досок в углу сарая, но их не хватит. Придется пойти поговорить с Ааду Парксеппом, у него в прошлом году после постройки жилья остались облицовочные доски.
Ааду охотно готов помочь соседу-погорельцу. Первым делом сколотить для Поммера обеденный стол возле сарая. Там укромнее, чем во дворе, дети все умещаются хорошенько, и за ними легко присмотреть.
Он заботится и о пакле и велит детям утыкать ею стену бани. Старшим назначают Лео, который берется за дело с чересчур большим рвением и сразу же обвиняет Манту и Саали в том, что они ленивы. Девочки жалуются деду, что Лео придирается к ним. Лео оправдывается: девчонки дуры, не умеют и не хотят как следует утеплять стену. Дело кончается тем, что Поммер посвящает целый обеденный перерыв из своего дорогого времени, чтобы показать детям, как надо работать, чтоб была хоть какая-то польза. Ведь он наставник прежде всего.
И сейчас, после пожара, в Яагусилла нет недостатка в веселье и озорном шуме. Дедушкин пожар не тронул сколько-нибудь серьезно души детей, все было как увлекательное представление. Им-то что за беда? Свежий воздух, корова доится, бабушка хлопочет. Только бы сад, да, сад, не зарастал так быстро сорной травой!
Поммер же думает о школе. К зиме придется снять у кого-нибудь на хуторе помещения, ведь школу закрывать нельзя. Он не представляет себе, как это закрыть школу на год или на два. Это бывало в других волостях, газета «Олевик» сообщала, но должно ли это случиться и в Яагусилла! С божьей помощью он надеется избежать такой напасти.
С божьей помощью и при поддержке волости. Вернее, как раз наоборот.
X
Сход выборных собирается в сенокосную страду, в жаркий день.
Выборные стирают пот со лба и садятся с озабоченными лицами.
Школьный наставник сидит на краешке скамейки, неподвижный, как мраморное изваяние. Вот он протирает стекла очков.
И снова — школьный дом, деньги и Яан Поммер, волостной светоч с нетускнеющим стеклом.
— Весной Поммер приходил требовать от нас новый дом под школу, как, небось, все вы и сами помните, — с кривой усмешкой начинает Краавмейстер. — Когда волость не разрешила строить новый дом, он обозлился и в яанов день пустил красного петуха под стреху. А мы теперь решай, как быть с детьми школьного возраста…
Поммер надевает очки, его скуластое лицо хмурится.
— Помнишь ли ты, Краавмейстер, чему я учил тебя в классе двадцать пять лет тому назад? — обрывает он своего бывшего ученика.
— А какое это имеет отношение к волостным делам… — пристыженно бормочет волостной старшина.
— Все имеет отношение… так уж устроена человеческая жизнь… Я учил тебя, что нельзя ловить певчих птиц, вырезать у них язык и разорять их гнезда. Разве не так?
— Так, — без всякой охоты признается Краавмейстер.