Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
Казмир пожал плечами и отвернулся. Казну цитадели погрузили в один из фургонов; сэр Уэлти и четырнадцать рыцарей остались в Кауль-Бокахе в качестве временного гарнизона, а король Казмир безрадостно вернулся в Лионесс.
Поднявшись в свой рабочий кабинет в башне Тинцин-Фюраля, Карфилиот снова привлек внимание резной маски Тамурелло:
– Казмир уехал. Наши отношения теперь можно назвать вежливыми, но не более того.
– Что может быть лучше? Короли, как дети, склонны к авантюризму. Щедрость их только портит. Они рассматривают дружелюбие как
– Боюсь, что у Казмира более вредный характер. Он полностью сосредоточен на одной цели, как рыба, увидевшая червяка. Я заметил в нем какую-то живость только здесь, в моем кабинете: он явно интересуется магией и строит в этом направлении какие-то планы.
– Тщетные поползновения! Казмир нетерпелив – и в этом напоминает тебя.
– Возможно. Мне не терпится перейти к изучению первых экстраполяций.
– Ситуация не изменилась. Прежде всего фабрикация аналогов должна стать для тебя второй натурой. Как долго ты можешь удерживать в уме образ, меняя по желанию его окраску, но сохраняя неизменными контуры?
– Я еще не знаток.
– Образы должны быть жесткими и детальными, как скульптурные панорамы. Вообразив пейзаж, ты должен быть способен пересчитать все листья на дереве, потом снова их пересчитать – и получить одно и то же число.
– Это трудный экзерсис. Почему нельзя просто-напросто пользоваться инструментарием?
– Ага! И где ты возьмешь аппаратуру? Я к тебе расположен всем сердцем, но не могу расстаться с преобразователями, доставшимися мне с таким трудом!
– Тем не менее можно было бы изобрести и собрать новые приборы.
– Неужели? Подскажи мне, где бы я мог почерпнуть необходимые для этого глубочайшие магические познания? Я был бы счастлив припасть к животворящему источнику такой потусторонней мудрости!
– И все же это возможно – не так ли?
– Очень трудно. Инкубов осталось мало, и в последнее время они непослушны – о былой невинности и речи не может быть… Эге! Ха!! – последнее восклицание было совершенно неожиданным.
Помолчав, Тамурелло снова заговорил, но изменившимся тоном:
– Мне пришла в голову мысль. Настолько удачная, что я не смею ее высказать.
– Какая? Я хотел бы знать!
Продолжительное молчание Тамурелло свидетельствовало о напряженных и сложных расчетах. Наконец он сказал:
– Это опасная идея. Не могу ни рекомендовать ее, ни даже предлагать ее обсуждение.
– И все же – что за идея?
– Не советую даже участвовать в попытках осуществления такого замысла.
– Должно быть, это действительно рискованная затея…
– Действительно. Поговорим на более безопасные темы. В шутку могу позволить себе следующее наблюдение: один из способов пополнения магического инструментария заключается в том, чтобы, грубо говоря, ограбить другого чародея, который, потеряв доступ к аппаратуре, исполняющей заклинания, ослабеет настолько, что не сможет отомстить похитителю – особенно в том случае, если не узнает, кто именно его ограбил.
– До сих пор ход твоих мыслей предельно ясен. Что дальше?
– Предположим, некто решил ограбить чародея. Кого он выберет своей жертвой? Мургена? Меня? Байбалидеса? Ни в коем случае! Такая ошибка
– Исключительно в целях демонстрации практической применимости обобщенных теоретических допущений… кого можно было бы назвать потенциальной жертвой такого ограбления?
Тамурелло не мог заставить себя произнести имя:
– Даже гипотетические предположения необходимо анализировать на нескольких уровнях, причем на каждом уровне следует предусматривать целые комплексы иллюзий, вводящие в непроизвольное заблуждение… Мы еще как-нибудь вернемся к этому вопросу. Тем временем смотри, не болтай лишнего!
Глава 13
Шимрод, отпрыск чародея Мургена, рано проявил выдающиеся способности к магии и в свое время приобрел полную независимость от своего создателя, действуя самостоятельно.
Сходство между Мургеном и Шимродом нельзя было назвать очевидным; оба, однако, глубоко проникли в тайны своей профессии и отличались находчивостью, а также некоторой несдержанностью воображения, у Шимрода выражавшейся в причудливом чувстве юмора и время от времени – в заставлявшей его страдать сентиментальности.
Внешне они вовсе не походили друг на друга. Мурген предпочитал являться взорам окружающих в виде альбиноса атлетического телосложения и неопределенного возраста. Шимрод выглядел как юноша с почти бесхитростно-наивным выражением лица. Худощавый и длинноногий, с темно-русыми волосами, удлиненным подбородком и слегка впалыми щеками, Шимрод то и дело кривил широкий рот, словно усмехаясь каким-то ироническим мыслям.
Проведя несколько лет в бесцельных блужданиях, Шимрод поселился в Трильде, усадьбе на лугу Лальи в Тантревальском лесу, ранее служившей обителью Мургену; там он вплотную занялся изучением магии, пользуясь временно предоставленными Мургеном книгами, шаблонами, инструментами и преобразователями.
Трильда оказалась подходящим местом для прилежных занятий. Воздух над лугом полнился ароматом свежей зелени. Дни, как правило, были солнечными, а ночи – звездными или лунными. Одиночество Шимрода почти не нарушалось: мало кто осмеливался забредать так далеко в лес. Усадьбу Шимрода некогда построил Хиларио – не слишком удачливый волшебник, одержимый множеством необычных фантазий. Планировка помещений была беспорядочной, а на луг Лальи выходили окна всевозможных размеров и форм. В дополнение к шести дымовым трубам на крутой крыше усадьбы пестрели многочисленные мансардные окна, ниши, выступы и коньки, а на самом высоком коньке красовался чугунный флюгер в виде петуха, одновременно выполнявший функцию талисмана, отгонявшего призраков и злых духов.