Сад принцессы Сульдрун
Шрифт:
– Пусть он засвидетельствует наш брак, – задумчиво сказала Сульдрун. – По сути дела, жрец мог бы обвенчать нас по христианским обычаям. Они не хуже любых других и в последнее время считаются законными.
Держась рукой за голову и что-то бессвязно бормоча, миссионер поднялся на ноги.
– Тогда венчай нас, раз ты жрец, – сказал ему Эйлас. – И чтобы все было по правилам!
Брат Умфред одернул рясу, пытаясь придать своей осанке какое-то достоинство:
– Обвенчать вас? Это невозможно.
– Возможно, – возразила
– В часовне Хайдиона!
– Здесь тоже часовня. Ты сам ее кропил святой водой.
– Но она осквернена! В любом случае только крещеные христиане могут причащаться к таинствам.
– Так окрести нас, и поскорее!
Брат Умфред с улыбкой покачал головой:
– Прежде всего новообращенные должны принять истинную веру и должным образом приготовиться. А во-вторых, король Казмир будет в ярости. Он отомстит и вам, и мне, и отомстит страшно!
Эйлас вытащил из поленницы увесистую корягу:
– Жрец, эта дубина отомстит тебе раньше короля Казмира. Венчай нас сию минуту – или я проломлю тебе башку!
Сульдрун взяла его за руку:
– Эйлас, не надо! Обвенчаемся так, как это делают крестьяне, а он засвидетельствует обряд. И не нужно никакого крещения. Язычники мы или христиане – какая разница?
Брат Умфред снова не согласился:
– Я не могу участвовать в языческом обряде.
– Можешь! – не допускающим возражений тоном сказал Эйлас.
Сульдрун и Эйлас подошли к столу и произнесли заклинание крестьянского свадебного обряда:
– Да будет всем известно, что мы нераздельно соединены узами брачного обета!
Мы клянемся делить отныне хлеб насущный.
Молодожены разделили корку хлеба и съели ее.
– Отныне нас поит один и тот же родник.
Они выпили воды из одной чарки.
– Отныне нас греет один и тот же огонь.
Они поднесли ладони к пламени свечи.
– Отныне в наших жилах течет одна и та же кровь.
Эйлас взял у Сульдрун шпильку для волос, проколол невесте подушечку указательного пальца, сделал то же самое со своим пальцем и приложил каплю своей крови к капле, выступившей на пальце Сульдрун.
– Отныне сердца наши едины в любви и согласии.
Молодожены поцеловались и улыбнулись.
– Посему мы торжественно заявляем, что вступили в брак и стали мужем и женой согласно законам человеческим и велениям благосклонной природы.
Эйлас отнял у проповедника поясную суму, порылся в ней и вынул перо, флакон с чернилами и свиток
– Пиши, жрец: «Сегодня, такого-то числа, я засвидетельствовал бракосочетание Сульдрун и Эйласа». И подпишись своим именем.
Брат Умфред трясущейся рукой оттолкнул протянутое перо:
– Гнев короля Казмира обрушится на мою голову!
– Гнев моей дубины обрушится на твою голову! Пиши!
Отчаявшись, священник настрочил продиктованные слова.
– А теперь позвольте мне уйти подобру-поздорову.
– Чтобы ты поспешил обо всем рассказать Казмиру? – Эйлас покачал головой: – Не выйдет.
– Ничего не бойтесь! – воскликнул Умфред. – Я буду хранить молчание, как могила! Мне известны тысячи тайн!
– Поклянись! – приказала Сульдрун. – Встань на колени. Поцелуй священную книгу, которую ты носишь в суме, и поклянись под страхом вечного проклятия и адского пламени, что никогда никому не расскажешь о том, что слышал, видел и делал сегодня ночью!
Взмокшая физиономия проповедника стала пепельно-серой. Переведя взгляд с лица Сульдрун на руку Эйласа, сжимавшую корягу, он медленно опустился на колени, приложился губами к Евангелию и произнес клятву.
Пошатываясь, толстяк поднялся на ноги:
– Я засвидетельствовал. Я поклялся. Могу я наконец уйти?
– Нет, – мрачно ответил Эйлас. – Я тебе не верю. Боюсь, что алчности и мстительности у тебя избыток, а совести и чести – ни на грош. Ты можешь нас предать – я не могу допустить такой риск.
На мгновение брат Умфред даже потерял дар речи от праведного негодования:
– Но я же поклялся на Священном Писании!
– И с такой же легкостью ты можешь отречься от клятвы, а потом замолить свой грех – не так ли? Проще всего было бы тебя прикончить на месте.
– Нет!
– Тогда придется придумать что-нибудь еще.
Некоторое время все трое молча стояли, глядя друг на друга. Эйлас встрепенулся первый:
– Жрец, подожди здесь и не пытайся сбежать, а то получишь по голове дубиной – мы будем за дверью.
Эйлас и Сульдрун вышли под звездное небо и остановились в нескольких шагах от входа. Эйлас хрипло прошептал, опасаясь, что брат Умфред прижался ухом к двери и подслушивает:
– Жрецу нельзя доверять.
– Я знаю, – кивнула Сульдрун. – Он скользкий как угорь.
– И все же я не могу просто так его прикончить. Мы не можем ни связать его, ни заточить где-нибудь – даже если бы Эйирме согласилась его сторожить, его начнут искать и ее пособничество обнаружат. Остается только одна возможность. Нам придется расстаться. Я возьму жреца с собой и поведу на восток. Никто не обратит на нас внимания – мы будем спокойно идти. Я прослежу за тем, чтобы он не сбежал и не звал на помощь, – все это трудно и неприятно, но ничего не поделаешь! Через пару недель я ускользну от него, пока он спит, доберусь до Глимвода и отыщу тебя, а дальше все будет по плану.