Сады диссидентов

Литэм Джонатан

Мясистая ладонь Арчи все еще лежала на ее предплечье. Но теперь он вдруг отдернул ее, будто обжегся.

– Вы только меня неправильно не поймите, Роза. Вы очень привлекательная дама, но – Госссподи! У меня ведь жена есть.

Роза знала все, что хотела – и даже больше, – про слезливую и визгливую Эдит, знала и горькую правду о его домашнем быте, от которого этот человек бежал каждый день: об опостылевшем холодном беконе и яичнице на завтрак, о спевках за расстроенным пианино, – словом, о тех вещах, которые сделались невыносимыми даже для его притупленных чувств. Но как же дать ему понять, что она все это уже проходила, что она давно оставила надежды увести хотя бы одного мужчину у законной жены? Она была бы вполне довольна, если

бы Арчи просто пообнимался с ней. Или закрутил бы с ней тайный роман. И все-таки – как же дать ему понять это – и в то же время не разрушить дотла тот маленький замок грез, который он построил вокруг собственного отчаяния?

– Теперь ты меня послушай, Арчи. Я же четверть века провела в разных ячейках, куда просачивались шпионы: думаешь, за это время я не овладела в совершенстве искусством держать варежку закрытой? Думаешь, я не унесу в могилу тайны мирового значения? Конечно, если я всю жизнь была врагом буржуазных приличий, это вовсе не значит, что я намереваюсь погубить твою семейную жизнь. Будьте умеренны в супружеской жизни, чтобы быть страстными и самобытными в любовных связях на стороне. Это не я – это Флобер так сказал [22] . Я научу тебя двоемыслию, Арчи, так что ради Бога – а я, кстати, даже в Бога не верю, – обними меня как следует.

22

На самом деле у Флобера сказано: “Будьте умеренны и воздержанны в жизни, чтобы быть страстными и самобытными в творчестве” (из письма к Гертруде Теннант).

Арчи ничего не отвечал – только медленно, очень медленно закипал изнутри. Глаза у него выпучились, будто пузырьки на овсяной каше, готовые взорваться паром. Розе хотелось стиснуть его телячьи щеки и вскричать: “Ах ты милашка!” Ей так и хотелось обглодать его пухлую мордашку.

– Я на тебя глаз положила! Я хочу, чтобы ты стал моим последним любовником. Арчи, ты же всю жизнь об этом мечтал, хоть и сам того не знал! Мечтал переспать со знойной коммунисткой.

Арчи рот разинул от изумления.

– Мы же не подходим друг другу, понимаешь?

– Почему же?

– Да потому, Роза! Потому что еврейка и гой – не пара, это же китаёзу понятно!

Арчи сейчас был один – но вечно говорил “на публику”. Розе пора было уже привыкнуть к этому. Невидимый зрительный зал уже взорвался смехом, приветствуя его грубую шутку. Еврейка, гой и китаёз – какой коктейль! Если Арчи намекал на то, что мечты о “плавильном котле” приказали долго жить, то его афоризм мог сгодиться как эпитафия. Но пусть уж лучше это не станет эпитафией для их романа, не станет прощальной надписью Розы и Арчи, выложенной на асфальте при помощи горки бобов. Она не согласна так легко выпустить его из рук.

– Разве ты не видишь, что я прежде всего оппортунистка, а мое еврейское происхождение – дело десятое? Ну ладно, если тебя это больше возбуждает, тогда так и быть – потрахай спятившую от горя еврейку-коммунистку!

– Фи, Роза, ну как ты выражаешься! Заткни-ка немножечко свой граммофон, сделай милость!

Ну, ему достаточно было бы только сказать “заткнись” – и толпа его невидимых фанатов уже разразилась бы очередным взрывом хохота.

– Значит, ты меня не хочешь?

– Да хочу я, хочу! Всю без остатка! ПРЯМО! ЗДЕСЬ! И СЕЙЧАС! НЕМЕДЛЕННО!

Эта пулеметная очередь из коротких выкриков, как вдруг с ужасом осознала Роза, означала, что вот-вот появятся титры, и серия подойдет к концу. Как раз когда она наконец-то завладела вниманием Арчи! Одно утешение: если серия оборвется здесь, в этой кладовке на задах бара, так сказать, на самом интересном месте, значит, быть ей гвоздем сюжета в следующих сериях! А может, предстоит еще отдельное продолжение сериала! Назовем его просто, без затей: “Роза”. Или “Нераскаявшаяся”!

Роза

даже не заметила, как дверь со стороны зала толкнула и открыла чья-то маленькая ручка. В кладовку проскользнула черноволосая девочка – и позвала Арчи. На девочке был вельветовый комбинезон и водолазка, волосы аккуратно заплетены в косички, на вид ей можно было дать лет девять-десять. Ну, конечно, это приемная дочь – и как это Роза могла забыть про нее! Нет, никогда Розе не заполучить в единоличное владение этого мужчину, об этом и думать нечего. Арчи – это планета-гигант, а вокруг него вращаются небесные тела поменьше. Не важно, дома или в кабаке – вечно кто-то ищет его, вечно кто-то отворяет дверь. Одни приятели сходят в могилу, как Верзила Каннингем, зато появляются новые кореши, новые мишени для ярости Арчи. Придется уж Розе смириться с таким положением.

Арчи и виду не подал, что обрадовался появлению девочки, – наоборот, ворчливо отчитал ее:

– А ты-то что тут делаешь, а? Сколько раз я тебе говорил: здесь детям не место!

Девочка пропустила его брюзжанье мимо ушей.

– Арчи, купи мне роликовые коньки! В “Маккрориз” вчера объявляли распродажу.

– Вчера? Ну вот, значит, ты опоздала! И спрячь ты эту штуку под воротник, ради всего святого. Если я тебе ее купил, это вовсе не значит, что она должна мне глаза мозолить…

– Прости, Арчи.

– А что ты ей купил? – спросила Роза.

– Не твое дело, – отбрил Арчи.

– Погоди-ка.

Роза выступила вперед и взяла руку девочки, уже схватившуюся за цепочку на шее. Девочка послушно разжала пальцы, и Роза увидела у нее в ладони дешевую алюминиевую шестиконечную звезду – магендовид.

Значит, главный районный хулиган и задира приютил еврейскую девочку-сироту, защитил ее от бескрайней холодной вселенной. Что же это напомнило Розе? Историю с Анной Франк? Или… Какой все-таки надрывный и дешевый сюжетный ход! Просто бесстыдная спекуляция!

– Так вот что ты ей купил?

– Ну, допустим. И что? – чуть не плюясь, отбивался Арчи.

– Значит, вы с Эдит удочерили девочку-еврейку?

Арчи скорчил рожу, оскалился, укоризненно поднял палец кверху.

– Ладно, хватит тут умничать! Это наше семейное дело, ясно? Она же не виновата в своем происхождении!

– Да – не больше, чем…

Но договорить Роза не смогла. Тело диктовало свои команды – а язык, губы, произносившие слова, оказались тут второстепенными исполнителями приказов. Эта неожиданная встреча напрочь лишила Розу сдержанности. Она прижала маленькую ладошку, державшую звезду Давида, к своей груди, как будто эта безделушка могла благословить их обеих одновременно. А потом, опустившись на колени, она крепко обняла девочку и притиснула ее к своей вздымающейся груди. Девочка вела себя спокойно и, похоже, ничему не удивлялась, и ей на волосы уже начали капать Розины слезы. Арчи передернул плечами, скривил рот, закатил глаза: против бурного натиска еврейских страстей он оказался бессилен, как обычно. А Роза, спрятавшись за ширмой своей грусти, поняла, что это уже не ее сценарий. Все – продолжения сериала не будет.

– Ну, хватит вам. Я уже смотреть больше на это не могу!

Голос Арчи звучал теперь гораздо нежнее, это был почти шепот. Еще бы ему не быть нежным – ведь он снова победил! Победил, как всегда.

– Вот гляжу я на тебя и понять не могу: почему ты не взяла на воспитание собственного внука?

Роза ничего не ответила. Она отпустила девочку, и та отошла поближе к Арчи, под его грузный протекторат.

– Или, может, ты вообще была против всей этой квакерской чепухи?

Ах ты безмозглая мартышка, да плевать я хотела на все эти религии! Но нет уж, Роза не станет больше подавать реплик. Пускай последнее слово останется за Арчи. Хватит ей уже разговаривать вслух с тенями, бегающими по комнате, с этими цветными отсветами электронно-лучевой лампы, которые накладывались на серый внутренний экран ее желаний.