Сага листвы
Шрифт:
Салзар смахнул с единственного стула обрывки «Триумфа» — солейлской утренней газеты — и уселся, наблюдая, как ходит кадык на шее присосавшегося к бутылке толстячка.
— Клаус, а с чего ты вообще решил, что тебя убить собираются?
— Ты ж не знаешь ничего! — Винтер, оторвавшись от выпивки, утер губы рукавом. — Это просто звери. У них там, в Вениссе, такая… такая…
— Что такая?
— Школа. Думаешь, они там бренчат себе на мандолинах да портреты ваяют?
Как же! Шайка воров, шпионов и убийц. Только плати. И кодекс
Салзар припомнил, что в Вениссе — городе на северо-востоке страны — располагается Школа изящных искусств: старинное учебное заведение, выпустившее множество знаменитых бардов и живописцев.
— А главный у них — Лютый. Его никто не видел, только я подозреваю, что Артемий он и есть. — Винтер икнул.
— Клаус, — покачал головой Салзар, — по-моему, у тебя просто воображение разыгралось.
— Легко говорить! — всхлипнул толстячок. — Это же не к тебе рвались в комнату лиходеи!
— А ты их видел? — Мидес с тоской глянул в окошко. У Хельги сейчас, наверное, подают чай. — С чего решил, что это бандиты? Может, стража Академии?
Винтербрахер задумчиво нахмурился, а потом решительно замотал головой:
— Да не. Чего до меня стражникам-то? Я и прошлогодний поджог аудитории отработал…
— А если я, допустим, случайно знаю, почему к тебе поутру приходили и скажу, обещаешь, что магичить не станешь?
— Чего знаешь? — Толстячок нервно сглотнул. — Ладно, обещаю.
— Понимаешь… — Салзар прикинул, как бы поделикатнее рассказать о подмене, а потом, так ничего и не придумав, рубанул с плеча: — Ректор думает, что ты и Лиззи… в общем, он тебя, кажется, женить хочет.
Брови Клауса медленно поползли вверх, а губы расплылись в совершенно дурной улыбке:
— Ты чего? Шутишь, что ли?
Мидес вздохнул и начал каяться. Винтер внимал молча, вот только запыхтел, когда некромант стал рассказывать про чулан.
— Так этот короед точно ее не тронул?
— А с чего бы ему врать? Впрочем, тронул — не тронул, Лизетта в любом случае скомпрометирована. Клаус, мне очень жаль…
Но Винтера перспектива женитьбы привела, похоже, в полный восторг. Или это мед так подействовал? Толстячок принялся возбужденно носиться из угла в угол, размахивать руками и перечислять открывающиеся возможности родства с Симблдарками.
В конце концов, он остановился и стал трясти руку некроманта, сообщив, что Лиззи ему вообще-то всегда нравилась, и теперь он, Винтер, сокурсникам по гроб жизни благодарен.
Салзар неуверенно покивал и удалился, сопровождаемый воплями Клауса, требовавшего сей же час цветочницу. Девица Мари, получив заверения, что Винтербрахер вскоре покинет бордель, тоже была преисполнена чувств.
Пообещала включить Мидеса в особый список посетителей, горячо уверяла, что будет счастлива видеть студиозуса еще раз, непременно в компании Торуса, и всё порывалась передать для элвилин письмо. Так что, в конце концов, Мидес, пользуясь тем,
Тишина и пустота общежитской комнаты, куда некромант возвратился, показалась благословенной самим Судией. Салзар счастливо вздохнул, увалился на кровать и, точно в мед, погрузился в безмятежную дремоту.
Губы Торуса были одновременно мягкими и требовательными, а еще отдавали корицей. Хельга счастливо улыбнулась и уткнулась в шею пришлому. Сколько они процеловались — минуту ли, вечность? Казалось, что вокруг них выросли стенки хрустального шара, куда не проникают ни звуки, ни ветер.
И вдвоем здесь так хорошо и спокойно… вот только чернилами откуда-то пахнет.
— Ой, — девушка вспомнила недавнюю оплошность и, подняв голову, виновато улыбнулась, — я же тебя испачкала. И сама замаралась… Хочешь, совершим налет на гардеробную папеньки?
— Нет уж, — элвилин скривился. — Подозреваю, у нас с ним разные вкусы.
И вообще, у меня другие планы.
Хельга растерянно захлопала ресницами, а Торус тихо рассмеялся:
— Котик, ну ты же не хочешь, чтобы горничная застукала нас в самый неподходящий момент? И наябедничала маменьке, что ты с короедом целуешься?
— А мне плевать, — девушка нахмурилась.
— А мне — нет, — элвилин подмигнул.
— Ты что же, уйдешь сейчас?
— Еще чего.
Эйп Леденваль покосился на приоткрытую створку двери и мягко поцеловал Хельгу в лоб.
— У меня идея получше. Знаю одну корчму, где и хозяйка чистюля, и комнаты уютные. А главное — там не суют нос в чужие дела. Так что, радость моя, — он отстранил девушку и поднялся, — беги, переоденься, и едем. А испорченную рубашку под плащом не видно.
И галантно отворил перед мисс Блэкмунд дверь.
— Вечереет, — девушка глянула в окно экипажа и вздохнула. — Слушай, а как же письмо? И Джонька? И… Салз ведь будет ждать.
Торус скривился.
— Помнится, кто-то жаловался, что я слишком часто поминаю Мидеса.
— Я знаю, — Хельга виновато кивнула и робко погладила эйп Леденваля по руке. — Но ты же сам просил помочь. Говорил, что в особняке есть нечто важное.
— Э? А… да, — Торус прыснул. — Хельга, пообещай, что не влепишь мне в лоб огненный шар.
— Да я никогда, что ты!
— Я соврал. Побоялся, что ты участвовать откажешься, вот и приплел, что дело меня касается. А так-то, мы всего лишь собирались стащить матушкины украшения.
Хельга задохнулась от возмущения, а элвилин поспешно добавил:
— В оправдание могу сказать, что собирался начистить рыло бандитам, задумавшим эту кражу.
Он рывком привлек к себе юную волшебницу и прислонился лбом к ее виску:
— Ох, котик, не будь занудой. В конце концов, какая разница, днем раньше мы полезем в особняк, днем позже? И вообще, полезем ли.