Сага о Форсайтах
Шрифт:
– Да, спасибо, но, конечно, она...
– Понимаю, вы за нее волнуетесь. Присаживайтесь.
Может быть, хотите пока почитать черновик?
Майкл покорно взял из пухлой руки большой исписанный лист и сел напротив клерка. Глядя одним глазом на старика, а другим на документ, он добросовестно читал.
– Как будто тут есть какой-то смысл, - сказал он наконец.
Старик разинул бородатый рот, как лягушка на муху, и Майкл поспешил исправить ошибку.
– Тут учитывается и то, что случится, и то, что будет, если
Он тут же почувствовал, что только напортил. Старик ворчливо сказал:
– Мы здесь зря время не тратим. Извините, я занят.
Майкл с искренним раскаянием следил, как старичок отмечает "птичками" какой-то длинный перечень. Он был похож на старого пса, который лежит у - порога, сторожит помещение и ищет блох. Так прошло минут пять в совершенном молчании, пока не вошел Сомс.
– Вы уже здесь?
– сказал он.
– Да, сэр, я постарался прийти точно в назначенное время. Какая славная, прохладная комната!
– Вы это прочли?
– Сомс показал на черновик.
Майкл кивнул.
– Поняли?
– Кое-что как будто понял.
– Доход с этих пятидесяти тысяч, - сказал Сомс, - находится в распоряжении Флер, пока ее старший ребенок - если это будет мальчик - не достигнет двадцати одного года, после чего весь капитал безограничительно переходит к нему. Если это будет девочка, половина доходов остается в пожизненное пользование Флер, а половина будет выплачиваться ее дочери, когда та достигнет совершеннолетия или же выйдет замуж, и половина капитала переходит к ней или ее законным детям по достижении ими совершеннолетия или по вступлении в брак, в равных долях. Вторая половина капитала переходит в полную собственность Флер и может передаваться по ее завещанию или по законам наследования.
– У вас все получается удивительно ясно, - сказал Майкл.
– Погодите, - проговорил Сомс.
– Если у Флер не будет детей...
Майкл вздрогнул.
– Все возможно, - серьезно произнес Сомс, - и опыт учит меня, что именно непредусмотренные обстоятельства чаще всего и возникают. В таком случае доходы принадлежат Флер до конца жизни, и капитал она может завещать, кому пожелает. Если она этого не сделает, он переходит к ближайшему родственнику. Тут предусмотрено все.
– Что же, ей надо писать новое завещание?
– спросил Майкл, чувствуя, что его лоб покрывается холодным потом.
– Если пожелает. Но ее завещание предусматривает все возможности.
– Надо ли мне что-нибудь сделать?
– Нет. Я хотел вам все объяснить, прежде чем подпишу. Дайте мне, пожалуйста, документы, Грэдмен, и позовите Уиксона.
Майкл увидел, как старичок достал из шкафа лист веленевой бумаги, исписанный каллиграфическим почерком и украшенный печатями, любовно посмотрел на него и положил перед Сомсом. Когда он вышел из комнаты, Сомс сказал тихо:
– Во вторник собрание - мало ли что может
– Вы очень добры к нам, сэр.
Сомс наклонил голову, пробуя перо.
– Боюсь, я обидел вашего старого клерка, - сказал Майкл, - он мне ужасно понравился, но я нечаянно сравнил его с букмекером.
Сомс улыбнулся.
– Грэдмен - своеобразный тип, - сказал он, - таких уже не много осталось.
Майкл думал, можно ли быть своеобразным типом до шестидесятилетнего возраста, когда "тип" вошел в сопровождении бледного человека в темном костюме.
Сомс, глядя как-то вбок, без предисловий сказал?
– Это - послесвадебный подарок моей дочери. Я подписываюсь в здравом уме и твердой памяти.
Он подписался и встал.
Бледный человек и Грэдмен тоже подписались. Когда бледный человек вышел, в комнате наступила полная тишина.
– Я вам еще нужен?
– спросил Майкл.
– Да, я хочу, чтобы вы зашли со мною в банк, - я положу эту дарственную вместе с другими. Я больше не приду сегодня, Грэдмен.
– До свидания, мистер Грэдмен.
Майкл услышал, как старик что-то пробормотал в бороду, почти утонувшую в ящике стола, куда он прятал документы, и вышел вслед за Сомсом.
– Вот здесь была раньше наша контора, - сказал Сомс, когда они проходили Полтри, - а до меня тут был мой отец.
– Пожалуй, тут веселее, - заметил Майкл.
– Опекуны встретят нас в банке, вы их помните?
– Двоюродные братья Флер, сэр, да?
– Гроюродные. Старший сын молодого Роджера и старший сын молодого Николаев. Я выбрал молодых. Очень молодой Роджер был ранен в войну - он ничем не занимается; очень молодой Николае - юрист.
У Майкла даже уши навострились.
– А как назовут следующее поколение, сэр? "Очень, очень молодой Роджер" звучит даже обидно, правда?
– У него не будет детей при таких налогах. Он себе не может этого позволить; он серьезный малый. А как вы назовете своего, если родится мальчик?
– Мы хотели его назвать Кристофером, в честь святого Павла и Колумба. Флер хочет, чтобы он был крепкий, а я - чтобы был пытливый.
– Гм-м! А если девочка?
– О-о, девочку назовем Энн.
– Так, - сказал Сомс, - очень хорошо. А вот и они!
Они подошли к банку; у входа Майкл увидел двух Форсайтов в возрасте между тридцатью и сорока, их лица с выдающимися подбородками он смутно помнил. В сопровождении человека с блестящими пуговицами они прошли в комнату, где другой человек, без пуговиц, достал лакированный ящик. Один из Форсайтов открыл его ключом. Сомс пробормотал какое-то заклинание и положил дарственную в ящик. После того как он и тот Форсайт, у которого подбородок больше выдавался, обменялись с чиновником замечаниями о банковских делах, все вышли в переднюю и расстались со словами: "Ну, до свидания!"