Сага о Хельги

Пишенин Алексей

Торвинд скривил лицо:

– Но это не то, что я тебе говорил, конунг.

А Хёрнинг сказал:

– Видать, боги, вернее, Белый Христос, не хотят, чтобы ты на ней женился. Время нам – отправляться домой. Найдешь себе жену помоложе и покраше.

И Олаф сказал:

– А ведь и правда, зачем мне эта старая взбалмошная языческая баба?

И они кликнули своих людей и пошли к кораблям.

Вскоре Олаф конунг свеев нашел Эдлу и рассказал ей, как все случилось. Он сказал, что Сигрид в ярости металась по всему дому и ему с трудом удалось отговорить ее напасть

на людей Олафа, потому как он привел с собой больше кораблей, да и сами корабли были длиннее и несли больше весел.

Эдла рассмеялась и сказала:

– Ну что же, это хорошие вести, и теперь наши дети смогут править и Свитьодом, и Гётландом вместо детей Олафа. И единственное, что меня печалит, это то, что Ингрид и Сигрун теперь на корабле Гутторма, сына Торвинда Кабана. И Бьёрн не успеет вернуться до того, как они уйдут. И помочь им некому.

На это Олаф ответил:

– Ну, теперь моя мать может изменить свое мнение и снова взять их под защиту. Хотя теперь слишком поздно. Нам надо задержать Гутторма здесь на день-другой, когда Олаф будет уходить.

Эдла кивнула:

– Я знаю, как это сделать.

В тот же вечер она пришла к кораблю Гутторма с дюжиной людей, нагруженных солониной и бочками пивом. Гутторм вышел к ней, и Эдла сказала:

– Знаю я, что завтра вы уходите домой, но попросила я Олафа, чтобы дозволено мне было сделать прощальные подарки моим подругам: Сигрун и Ингрид. Сейчас я и мои служанки ткем полотно с узором, принятым в наших краях. И полотно то будет готово завтра к вечеру. Не согласишься ли ты подождать, пока подарок мой будет готов? Ведь таково было слово конунга Олафа.

Гутторм хотел было отправиться на корабль отца и спросить, но Эдла продолжила:

– А чтобы вам легче было скоротать время, принесла я соленого мяса и доброго пива. Не откажи мне, Гутторм Торвиндсон, в моей просьбе. Дай мне еще день повидаться с подругами. – И она подошла ближе к Гутторму и положила руку ему на плечо, заглядывая ему в глаза.

Гутторм тогда сказал:

– Один день ничего не решит, мы встретим отца, когда пойдет он обратно из Викена.

Эдла махнула рукой, и слуги передали мясо и пиво на борт. Затем к Эдле вышли Сигрун и Ингрид, для которых на палубе поставили шатер. Эдла сказала:

– Не время сейчас об этом говорить, но ошибкой было надеяться на справедливость сына Трюггви.

– Наш долг был попытаться обелить имя нашего отца. Что же, если это расплата, мы готовы принять ее, – ответила Сигрун. – Мне жаль только, что я не увижу больше ни Бьёрна, ни маленького Одда.

Тогда Эдла начала ее успокаивать:

– Гутторм сказал, что готов задержаться здесь еще на день, мы можем устроить ваш побег.

Ей ответила Ингрид:

– Мы не нарушим клятвы и не станем убегать.

Эдла кивнула:

– Так я и думала. Ну что же, посмотрим, как боги отнесутся к неправедному суду конунга Олафа.

Потом Эдла ушла, сказав, что завтра придет снова. Весь вечер и всю ночь на корабле Гутторма пировали, а сам он сходил на корабль к отцу, чтобы объяснить, что остается в Конунгахелле еще на один день. Торвинд

выслушал его, огорчился вслух, что думал он, что сын его будет умнее, но сказал, что теперь Гутторму придется выпутываться самому, потому как конунг Олаф в ярости, и он должен быть с ним. И сказал, что Гутторму следует отплывать как можно скорее, потому как корабль его – самый небольшой из всех кораблей, что привел Олаф. И гребцов на нем немного. А путь ему в одиночку предстоит неблизкий.

Гутторм сказал, что не видит опасности и верит, что Сигрид не уронит своей чести и не нападет. Торвинд ответил, что тоже верит Сигрид, но все равно в этих краях опасно остаться с одним кораблем. Тут Гутторм его успокоил, сказав, что он как раз нагонит его на обратном пути из Викена в Согн. Торвинд скрепя сердце согласился и тут же ушел на корабль Олафа.

Наутро все корабли Олафа, кроме одного, ушли. И Олаф даже не захотел прощаться с Сигрид. А та позвала людей и спросила, почему Олаф оставил один корабль. Ей ответили, что этот корабль – тот, что должен отвезти в Согн Сигрун и Ингрид, и он ждет, когда Эдла со своими служанками закончит ткать полотно, которое обещала отдать дочерям Одда в подарок.

Сигрид посмотрела на Эдлу и спросила, может ли она как–нибудь помочь в этом деле, не запятнав своей чести. На это та ответила, что все в руках богов, и если боги на их стороне, то Бьёрн Торбрандсон должен быть здесь завтра. И Сигрид сказала, что все должно произойти в море, потому как обещала она всем людям Олафа Трюггвасона защиту на своей земле. Эдла кивнула и сказала, что молит богов, чтобы Бьёрну успели сообщить о том, что случилось с его женой. Сигрид кивнула и спросила:

– Хотела бы я, чтобы ты осталась со мной и погадала, что теперь сулят мне боги?

На это Эдла ответила:

– Для этого не надо гадать. Боги сулят тебе счастливую жизнь с мужем. Только муж этот будет из земель на юге.

Сигрид рассмеялась:

– Что же, ради мести Олафу я готова терпеть мужа с бородой, похожей на вилы, которыми ворошат сено. Будем ждать, сбудется ли твое предсказание, ведь сейчас у Свейна есть жена.

Она похлопала Эдлу по щеке и сказала:

– Если бы мне кто-то сказал, что за пятнадцать золотых я обрету мудрость жрецов, я бы посмеялась тому человеку в лицо. Теперь вижу я, что мой сын мог отдать за тебя и пятнадцать рубинов вроде тех, что были на гривне у Олафа. И не прогадал бы.

Эдла поклонилась и пошла к себе.

Но следующий день прошел, а кораблей Хёгни и Гудбранда все не было. Не раз ночью Эдла посылала служанку на берег, чтобы поглядеть, не пришли ли корабли с юга. Но все было тщетно. Утром она пришла к кораблю Гутторма, и тот спросил ее:

– Где же твое полотно с узорами? Мы отходим в полдень.

Эдла сказала:

– Работаем мы и днем, и ночью, но не мог бы ты подождать еще день?

Гутторм ответил:

– Когда бы не договорились мы встретиться с отцом, когда пойдет он обратно из Викена, проводив конунга, ждал бы я еще и день, и два. Но теперь прости меня, Эдла, вендская краса, но в полдень мы уйдем.