Сага о Хельги

Пишенин Алексей

– На поединке все началось хорошо. Торгиль нападал, Хельги отступал на трясущихся ногах. И я уже надеялся, что скоро Торгиль снесет ему голову с плеч и смоет оскорбление, но тут произошло что-то непонятное. Хельги споткнулся, а Торгиль повалился на него и наткнулся на меч Хельги. И я был так поражен, что не сразу выбрался из кустов, за которыми прятался. Я хотел сам зарубить Хельги, но он уже убежал куда-то в темноту. Тут мне ничего не оставалось делать, как представить всё так, будто Хельги убил Торгиля во сне. Иначе мне было не оправдаться перед Торвиндом, да и не хотелось, чтобы Хельги вышел сухим из воды.

– Но Ингрид разрушила

твои планы? – снова спросила Эдла. – А ты теперь говоришь, что ей будет безопасно под твоей защитой?

– Поверь, если только и есть у меня ненависть к кому, так это только к Хельги. Ингрид просто показала свой ум. К тому же обидно ей было, что я обманул ее с платком. Так что на нее я зла не держу. Наоборот, она мне очень нравится. Из нее вышла бы отличная жена для такого человека, как я.

– Тогда ты пришел не к тому человеку, чтобы рассказать о своих делах, Туранд! – громко сказала Эдла, вставая со скамейки, на которой до этого сидела. – Хельги спас мне честь и, возможно, жизнь, и я ему за это благодарна. А Ингрид – моя подруга, и я хочу, чтобы она вышла замуж за того человека, кого она любит. А не за того, кто убил ее отца. Уходи прочь, Туранд!

– Постой, госпожа, – ответил Туранд. – Не затем я пришел, чтобы ссориться с тобой. А рассказал обо всем потому, что хотел быть с тобой откровенным, когда ты спросила об Хельги и Одде. Но поговорить с тобой я хотел о другом…

– О чем же ты хочешь поговорить с другом твоего врага? – спросила Эдла, успокаиваясь.

– Хочу я поговорить о твоей свадьбе, госпожа. Ведомо мне, что мать Олафа не хочет, чтобы ее сын женился на тебе и сделал бы тебя своей королевой. Знаю я также, что Олаф колеблется и не хочет ссориться с матерью.

– Что же, тебе многое известно, – ответила Эдла. – Только что тебе с того, что Олаф считает, что может жить со мной и так, без свадебного пира?

– Думаю я, что в твоем деле можно помочь, если ты, конечно, хочешь быть королевой, – сказал Туранд.

Эдла не сказала ничего, и Туранд продолжил:

– Если ты поможешь нам сделать так, чтобы Сигрид согласилась выйти замуж за Олафа сына Трюггви, то Олаф как отчим и глава семьи сделает так, что Олаф конунг свеев женится на тебе. Подходит ли тебе такой уговор, госпожа?

– Что же, – ответила Эдла, – условия мне подходят, – но как я могу знать, что ты не обманешь меня, как когда-то Ингрид?

– Не скажу, что ты меня обидела своим недоверием, но мне не нравится, когда такие красавицы, как ты, на меня злятся. Ну а порукой моим словам будут две вещи: вот эти двадцать золотых монет из Миклагарда помогут тебе выкупить у Олафа свою свободу, если ты захочешь уйти от него. А кроме того, подумай, как Олафу Трюггвасону выгоднее женить своего пасынка? Не лучше ли это сделать так, чтобы его жена не имела слова в семейных спорах. А кто, как не ты, лучше всего подходишь для этого. – Туранд протянул руку и погладил Эдлу по плечу.

Эдла сбросила его руку, но взяла кошель с деньгами и сказала:

– Я согласна. А теперь уходи прочь.

Туранд ответил:

– Через мгновение ты меня не увидишь, но я надеюсь, что время от времени мы с тобой сможем перемолвиться словечком. А может быть, ты станешь немного более благосклонна ко мне, когда поймешь, что больше не зависишь от Олафа.

Он улыбнулся хищной улыбкой и вышел. А Эдла еще долго сидела на скамейке, держа в руках кошель с золотом и глядя в стену.

На следующий день Эдла сказала Ингрид:

–

Вижу я, не изменить мне этого решения Сигрид. И не хочу я ей больше перечить, потому как только ее слово позволит мне надеяться самой в один из дней выйти замуж за ее сына Олафа. Так что прости меня, Ингрид, но больше я не стану пытаться разрушить эту свадьбу, а придется мне наоборот ей способствовать, чтобы королева видела от меня только помощь во всем.

Опечалилась Ингрид и несколько дней сидела с Сигрун и маленьким Оддом и не показывалась Эдле на глаза. А в это время Сигрид в гаданиях Эдлы увидела несколько благоприятных знамений, и скоро Сигрид и Торвинд договорились о том, что весной Сигрид станет женой Олафа сына Трюггви. И договорились они, что через месяц после равноденствия встретятся они в городке Конунгахелла, что лежит на границе их земель в Вестергётланде. И там сыграют свадьбу. В одном только не смогли они достичь согласия: надо ли будет королеве креститься? Но это они решили оставить до личной встречи Сигрид и Олафа, потому как Сигрид считала, что в преддверии свадьбы Олаф станет попокладистей. А Торвинд думал о том, что, как только королева увидит Олафа во всей его красе, она не сможет ему противиться.

И вот, когда послы уехали, Эдла сама пришла к Сигрун и нашла там Ингрид. И Эдла сказала:

– Ингрид, я не хотела бы, чтобы наша дружба расстроилась. Ведомо мне, как всем вам тяжело в изгнании, ведь и сама я не живу больше в доме отца, на высокой белой скале над плещущим морем. И зовусь я так, как звали меня северяне, а не тем именем, каким звала меня мать. И хочется, чтобы кто-то был моим преданным другом в далекой земле. Но ведомо мне, что Торвинд Кабан и Туранд Змеиный Язык – твои враги. И то, что я начала помогать им, разрушило нашу дружбу. Однако прошу я тебя простить мне мою ошибку, ведь и ты сама как-то дала себя провести Туранду. И чтобы показать тебе, как я хочу твоей дружбы, расскажу тебе все без утайки.

И Эдла рассказала про свой разговор с Турандом, и как тот дал ей золото и обещал, что Олаф Трюггвасон поможет ей стать королевой. И как она поверила его словам и немного подправила гаданья, чтобы знаки были более благоприятными. Но как потом она поняла, где Туранд ее обманул, и теперь хочет просить прощения у Ингрид, с которой она так несправедливо поступила.

Ингрид ответила, что прощает ее, так как знает, как сладки бывают слова на языке Турнада и что даже мед Браги, ради которого сам Один обращался змеей, не сравнится с ними в сладости. Поэтому она рада простить Эдлу, тем более что та дает им приют, и не пристало им обижаться на нее, живя в ее доме. А потом она спросила:

– Где же Туранд обманул тебя? Ведь как бы то ни было, золото позволит тебе стать свободной, если ты захочешь.

Эдла ответила:

– Да нет, не здесь меня обманул Туранд. Вижу я, что и сын Трюггви хотел бы, чтобы мы с Олафом поженились. Но вспоминала я слово за словом наш с Турандом разговор и словно снова увидела, как забегали его глаза в конце, когда он говорил о том, почему конунгу Норвегии есть выгода, чтобы Олаф женился на мне. И поняла, что истина совсем не в том, что сыну Трюггви не хочется, чтобы слово жены Олафа было слышно на семейном совете. А заботит его другое: если Олаф женится на мне, то, если он умрет, то всех наших с ним детей можно будет объявить детьми рабыни и обойти наследством. А Свитьод отойдет детям Олафа Трюггвасона и Сигрид, коли они появятся.