Сага о Хельги

Пишенин Алексей

– Что ж, – сказал Кетиль, – ты права, и рыбачим мы больше там, где блестит не рыбья чешуя, а чешуя кольчуг. И добыча наша не рыба, а серебро. Но мы готовы поделиться с тобой уловом. А в том, что не будет вам вреда, мы клянемся.

Труд успокоилась и прижалась к Кетилю:

– Не надо мне вашего серебра. Не знаю, зачем вы здесь, да и спрашивать не буду. Молю богов только, чтобы ты подольше не уходил, Кетиль.

Кетиль обнял ее и сказал, что, видно, пора им идти спать. И с тех пор стали они брать Труд с собой в море, потому как Кетиль сказал,

что не стоит ей проводить много времени одной с другими женщинами. Ведь никто не может остановить мчащегося вепря, и никто не может заставить замолчать болтливую женщину.

И так прошла еще неделя, и Хельги уже начинал злиться, когда увидели они в море паруса. И этих парусов становилось все больше, пока Хельги не сбился со счета. Но по всему выходило, что через Зунд идут более пяти дюжин боевых кораблей. Хельги стал гадать, чьи это корабли, но Кетиль сказал, что видит среди них с десяток очень больших, и не иначе это корабли Олафа сына Трюггви.

А потом два корабля повернули к ним. Кетиль кивнул Хельги и начал не торопясь вытаскивать сеть. Труд сказала, что лучше им подобру-поздорову вытащить лодку на берег, а самим укрыться в дюнах, пока есть время, однако Кетиль ответил, что давно он не видел боевых кораблей и охота ему рассмотреть эти два поближе.

Однако когда корабли подошли, Кетиль выругался и велел Хельги пару раз мазнуть дегтем по лицу. Хельги спросил, что он там увидел, и Кетиль подбородком показал ему на левый корабль:

– Видишь там на носу у него вырезана кабанья голова. Как ты думаешь, чей он? Тебе повезло, что с тех пор, как ты последний раз видел Торвинда из Хиллестада, у тебя отросла бородка, волосы стали длиннее и одежда испачкана рыбой и воняет. Остается нам молить богов, чтобы он тебя не узнал. Сам-то я тогда не встречался с ним лицом к лицу, а тебе лучше не мешкать с дегтем и не раскрывать рта.

Корабль Торвинда Кабана подошел к ним левым бортом, и Хельги увидел его самого, стоящим на носу. Когда корабль приблизился к лодке на полсажени, Торвинд спросил у них, не видали ли они боевых кораблей в их краях. Кетиль ответил, что с месяц назад видели они пять кораблей, идущих на север, но чьи они были, было им не разобрать. На это Торвинд ничего не ответил, а только внимательно посмотрел на Кетиля.

– Сдается мне, я тебя уже где-то видел, – сказал он, – но не могу вспомнить где.

– Вряд ли ты мог видеть меня где-то, кроме этих мест, потому как мой дом здесь, – ответил Кетиль.

– Что же, я бывал и в здешних местах. Помню я это хорошо, хоть и было это давно. Старосту тогда здесь звали Оттар. Жив ли он еще?

Торкель не успел ответить, когда Труд откинула волосы с лица и сказала:

– Видать, давно ты был здесь, вождь, потому как память у тебя замутилась. Оттаром звали нашего кузнеца, а старостой тогда, когда ты был здесь шесть лет назад, был Карр сын Тосте. А теперь старостой у нас Тосте сын Карра, внук Тосте.

Кабан посмотрел на нее и сказал:

– А откуда ты помнишь меня, женщина?

–

Кто же не помнит тебя в нашей деревне, коли ты забрал у нас всю сушеную рыбу, что припасли мы на зиму, а отдал нам за нее только горсть серебра. А я тогда жила в доме отца моего, Карра, до того как вышла замуж за Кетиля сына Скопте.

И Труд показала на Кетиля.

Торвинд рассмеялся:

– Да, теперь я вспомнил эту деревню. Мы тогда возвращались с Востока и попали в такую бурю, что покидали за борт все припасы. Вот и взяли здесь немного рыбы. Но заплатили лучшим серебром из Сёркланда! Так что нет в словах твоих правды, женщина.

Кетиль сказал:

– Давно это было, так что не желаешь ли и теперь купить у нас улов. Мы отдадим всё, что поймали за две серебряных монеты из Сёркланда.

Кабан снова посмотрел на него и ответил:

– За весь ваш улов, так и быть, дам я вам одну монету, чтобы вы помнили мою доброту.

Кетиль кивнул и крикнул Хельги, чтобы сложил рыбу в корзину и отдал бы ее через борт людям Кабана. А потом Кетиль спросил:

– А на чьей стороне сейчас ты, вождь, и чьи это корабли такие большие, что здесь таких никогда не видали, хотя много славных вождей видим мы здесь каждую весну?

Кабан даже не посмотрел в его сторону, а ответил один из воинов, ожидавших, когда им передадут рыбу:

– Это корабли могучего конунга Олафа Норвежского. Тот, что ты видишь прямо на юге, – «Журавль», там подальше корабль Эрлинга Скьяльгсона «Медведь». Дальше на запад корабль с позолоченной драконьей головой на штевне – это «Маленький змей», что наш конунг взял у Рауда Сильного. Ну а тот большой, с тридцатью четырьмя парами весел, – это «Длинный змей», корабль самого конунга.

– А куда собирается могучий конунг? Уж не грабить ли наши берега? – спросила Труд.

Воин поморщился:

– Кому нужны ваши лачуги и ваша рыба?! Конунг Олаф плывет за своим приданым к конунгу Бурицлейву, что правит у вендов. Может, на обратном пути он и завернет за добычей в землю данов, но пока ему не до вас.

Хельги отдал воину корзину с рыбой, и Кетиль спросил Кабана:

– Дашь ли ты нам серебра, вождь? Рыба уже на твоем корабле.

Кабан неохотно кинул Кетилю монету и велел кормщику поворачивать корабль обратно. Кетиль тоже кивнул Хельги, и они начали ставить парус. А Труд смотрела на отдаляющиеся корабли.

– Ты продешевил, Кетиль, – твоя рыба стоила дороже, чем одна мятая серебряная монетка.

– Благодарю тебя, Труд, что помогла нам не попасть в ловушку, что расставил Кабан, – ответил ей Кетиль. – Не думал я, что бывал он в здешних краях и знает по именам местных вождей. Только ты помогла нам избежать западни. Теперь ты получишь от нас серебро получше, чем то, что дал он.

– Говорила я тебе, Кетиль, не ради серебра я это делаю. Да теперь понимаю, зачем вы здесь. Что же, молю богов, чтобы не раз еще ты заглядывал к нам, когда будешь в здешних краях. Может, возьмешь меня с собой в странствия.