Сага о Северных островах
Шрифт:
— Кай! Уже хускарл! Седьмая руна, надо же! Кнут! Глянь! Сын догнал отца.
— А если глянуть на прожитые зимы, так и обогнал, — пробурчал верный заплечный. — Ты пусти сына-то. Дай другим с корабля сойти.
С неохотой отец отпустил меня, обнял Альрика и с удовольствием смотрел, как ульверы один за другим сходят на пирс. Все хускарлы в блестящих доспехах с хорошим оружием. Я и сам не мог нарадоваться нашим успехам.
Зато когда пошли бритты, особенно женщины и дети, отец поменялся в лице.
— Это
— Нет, это…
— Потом расскажешь. Даг!
Из сторбашевских воинов вышел мой старый приятель, некогда закадычный друг, почти ставший заплечным. Он стал еще выше, сильнее раздался в плечах, его щеки и подбородок покрыла густая щетина, а вот в рунах изменений не было, так и остался на второй.
— Даг, беги к Дагней, скажи, Кай вернулся с хирдом, пусть начнет готовить пир на сотню человек. И про баню не забудь.
— Хорошо, — кивнул Даг и побежал в город.
— Помогает мне, — отец посмотрел ему вслед. — Мы-то с Кнутом тяжеловаты стали на подъем, так что Даг вот…
И верно. Отец немного раздобрел и постарел. Хотя до старости еще десяток-другой зим, его волосы подернулись сединой, под глазами набрякли мешки, и кустистые брови поредели. А еще я заметил, что мы почти сравнялись ростом.
— Эрлинг, — вмешался хёвдинг, — а что это за корабль нас встретил перед входом в бухту?
— Это… О делах еще успеем поговорить. Сегодня никаких тяжких дум! Сегодня у нас праздник!
И мы, и бритты, и сторбашевские воины толпой пошли в город, и к нам присоединялись новые люди, выходили из домов, чтобы посмотреть на сына Эрлинга и на его хирд. Я вспомнил про подарки, дернулся было вернуться на «Сокол», но Альрик удержал меня.
— Потом принесем твои трофеи, еще успеется, — шепнул он.
Тогда я выбросил лишние мысли из головы и просто радовался возвращению. Нас встречали как героев.
— Это который же наш Кай? — доносились из толпы шепотки
— Так вон тот, черненький! Не узнаешь, что ли?
— Наш вроде пониже был.
— А это что же, бабы тоже в хирдманы подались? Да еще и с дитями?
— Чудные у них наряды, не нашенские.
— А блестят-то как! А блестят!
Бритты явно не ожидали такого приема. Полузубый хоть понимал, о чем говорят, а остальные озирались по сторонам, ожидая подвоха. Мужчины не убирали рук с оружия, женщины испуганно прижимали к себе детей.
— Ка-а-а-ай! КайКайКайКайКай!
И в меня с размаху врезалась маленькая светлоголовая девчонка, подпрыгнула и повисла на шее.
— Ингрид, слезь уже, — попытался я отодрать ее ручонки.
Но она крепко вцепилась в меня, а делать ей больно я не хотел.
Ульверы и так давились от смеха, а после появления Ингрид заржали надо мной во весь голос.
Вот как так? Вроде только что был одним из сильнейших хирдманов и вмиг превратился
— Ингрид, пусти, — шипел я сквозь зубы. — А то я рассержусь.
— И сердись, — ответила она. — Всё равно не пущу. Ты давно не приезжал!
— Всего год только.
— И ничего не год. Два! Это мы в столице год назад виделись.
А сама ноги поджала и висит, как колбаса на просушке. Так мы и дошли до моего дома. Мама уже стояла на пороге и держала на руках темноволосого ребенка, который изо всех сил тянулся к драконьей морде возле двери. Только тогда Ингрид разжала руки, спрыгнула наземь, поправила платье и сказала матери:
— Вот, пришел наконец.
Да еще таким взрослым голосом, будто загулявший муж с пира воротился, а не брат-хирдман.
Мама едва не расплакалась, но совладала с собой, почти не дрогнувшим голосом сказала:
— Знакомься. Это твой брат Фольмунд.
Я протянул руку и осторожно потрогал его за маленькие пальчики. А он сразу же схватил меня за палец, дернул и потащил к себе в рот. Фу-у!
— Скоро истопится баня, а пока отведайте нашего угощения. Пир будет вечером, но голодать мы вас не оставим. Проходите в тингхус, там места всем хватит.
Полузубый наклонился к Альрику и что-то негромко сказал.
Хёвдинг обратился к моей маме:
— Мы с радостью примем угощение. Вот только среди нас не одни лишь хирдманы, есть и женщины, и дети, которые к тому же не говорят на нашем языке. Их бы в отдельный дом поселить, не в тингхус.
— Конечно.
Мама привычно передала Фольмунда Ингрид и сама повела гостей к нужному дому.
Альрик сказал:
— Ну, свидимся на пиру. Отдыхай, побудь с семьей. Только о делах и впрямь лучше не говорить. Завтра всё вместе обсудим.
Я кивнул, и ульверы ушли к тингхусу. Только Аднтрудюр остался со мной. Это в хирде он один из братьев, а тут он родня, и неправильно отправлять его жить в чужой дом. Ингрид подозрительно посмотрела на шурина.
— Я тебя не помню. Почему ты не ушел?
— Много вопросов задаешь, — отрезал я и вошел в дом.
Вскоре вернулась мама, забрала Фольмунда, пустила его побегать, а сама захлопотала за столом, больше для виду, ведь всю работу делали рабыни. В отличие от безмозглой девчонки Дагней с вопросами не торопилась, с любопытством поглядывала на молчаливого Аднтрудюра.
— Ну, рассказывай, где побывали, что повидали, — сказала мама. — Только битвы оставь до отца.
— После Хандельсби мы сходили на Туманный остров, мало кто о нем слышал. Это чудное место. Из-под земли там бьет горячая вода, притом не все время, а будто внизу кто-то дышит. Сначала ничего, просто дыра, а потом ка-а-ак пыхнет, ка-а-ак плюнет! А в другом месте из-под земли выходит огонь, такой текучий, как медуза или тесто. А потом мы пошли в Бриттланд.