Сага о Северных островах
Шрифт:
— Ау-у-у-у! — вырывается из моей глотки.
— Ау-у-у-у! — подхватывает вой стая.
Моя стая!
Мы не выдерживаем и бежим вперед. Прямо на Скирре!
Лязг! Треск! Крики! Кровь! Звон мечей. Сварт рвет край щита на себя, и меч Бьярне пронзает горло. Я исступленно рублю по шлему. Простодушный бьет мечом понизу. Раненые даже не могут упасть, зажатые со всех сторон. Их стоны смешиваются с нашим рычанием.
Живодер полыхает бешенством и еще быстрее мчится к острову.
Альрик взмывает вверх и падает прямо в центр построения.
Вперед!
Что-то пронзает мою кольчугу и застревает в боку. Булочка с силой толкает хускарла, Стейн вгоняет в него меч. А я чувствую, как рана затягивается на ходу.
— Стой! Хватит! Бросить оружие!
Мы замираем. И воины перед нами с ненавистью в глазах швыряют мечи и топоры под ноги.
— Мы сдаемся. Я готов дать выкуп за каждого живого воина. Отойдите! Я буду говорить с ними!
Воины расступились. И наконец я увидел Скирре, рядом с ним Альрик с мечом у его горла. У ног Беззащитного лежала женщина с окровавленным лицом.
— Кто тут хёвдинг? — закричал Скирре, пробегая взглядом по нашим лицам.
Но даже тех, у кого не было тряпок под шлемами, сложно было узнать из-за крови и грязи.
— Вы хотите мои корабли? Забирайте. Там, на кнорре очень дорогая утварь, шелка, иноземные вина. Но за наши жизни я дам намного больше! Как насчет двухсот марок? Не серебра, а золота! Двести марок золота!
Мы молчали.
— Триста марок? Этого хватит каждому на всю жизнь. И еще детям останется.
— Убить всех, кроме ярла и его жены, — негромко сказал Харальд.
Союзники набросились на оставшихся воинов. Некоторых убили на месте, других схватили и потащили в стороны. Наверное, чтобы излечить своих раненых. Ульверы не двинулись с места. Мы свои раны исцелили рунами в бою, а мелкие затягивались прямо сейчас, ведь мы все еще были в стае.
— П-пятьсот марок? Столько не у каждого ярла найдется.
Даже не у каждого конунга, как по мне.
— А жена ярла ведь не нужна? — вдруг спросил Аднтрудюр. — Я займусь ей? Альрик? Кай?
Я кивнул. У меня тоже не было ярловой жены, но она ведь старуха! Старше моей матери. У нее там, может, уже и сгнило всё давно. Или засохло.
Трудюр подошел к лежащей женщине, подхватил ее и потащил к шатрам, откуда уже доносились женские крики.
— Эй, ты тут не один! — сказал кто-то из союзников.
Шурин махнул рукой, мол, присоединяйся. За Трудюром увязалось еще с десяток воинов. Эгиль крикнул ему вслед:
— Давай! Потрудись за весь хирд.
А Скирре уставился прямо на меня.
— Кай? Тот самый мальчишка? Ты же сдох? Это всё из-за тебя?
— Как видишь, не сдох. Но это не из-за меня. Я лишь помог. Если бы ты следовал указу Рагнвальда, ничего бы этого не было.
Альрик убрал меч и отошел к нам. И вперед выступил Харальд. В его волосах
— Ты меня не знаешь, — сказал Косматый. — И я тебя почти не знаю, но между нами кровная вражда уже семь лет. Неожиданно, да? Скорее всего, ты и не помнишь, как семь лет назад отправил перворунных щенков на охоту в одну рыбацкую деревеньку. Она называлась Буллнавлен, Бычий пуп.
Пивохлеб, казалось, не слушал Харальда. Его взгляд застыл, а лицо побагровело.
— Скирре! Нет! Именем Орсы… Прокли…
На этом крики ярловой жены прервались. Наш суеверный Трудюр всегда боялся женских наговоров и проклятий.
— Моя жена и дети… — продолжал говорить Косматый. — Я долго не понимал, зачем нападать на нашу деревню. Из всех богатств у нас были лишь тощие козы да рыба, сети да глиняные горшки. Ни славы, ни серебра, ни благодати…
Ульверы начали переминаться с ноги на ногу. Мы все еще были в стае, и страсть Трудюра полыхала так ярко, что долетела даже до нас. Видарссон не выдержал, пробормотал что-то про баб и рванул к шатрам. За ним бочком двинулись Рысь, Эгиль и Ледмар. Только после этого нехотя я отпустил свой дар. Простодушный облегченно выдохнул.
— Так что не будет никакого выкупа. Ты умрешь. Здесь и сейчас, — договорил Харальд.
— Поединок, — прохрипел Скирре. — Я требую поединка. Пусть боги решат, прав я или нет.
— Поединок? — рассмеялся Косматый. — Мне не нужны боги, чтобы осудить тебя. Ты умрешь.
И он врезал ярлу.
— Постарайся не умереть слишком быстро.
Смотреть на пытки Скирре мне не особо хотелось. Потому я попросил Коршуна помочь с поисками сбежавших воинов. Я не хотел оставлять кого-то за своей спиной.
И мы пошли прочесывать горы и заливы острова. Коршуново чутье нащупывало чужую рунную силу в пределах сотни шагов, потому нам потребовалось немало времени. Впрочем, по общему согласию мы отдавали найденных Коршуну, и когда он получил восьмую руну, смог чуять еще дальше.
А когда вернулись, то увидели почти сотню раздетых и сложенных трупов. Броню и оружие разделили на четыре части, но облачение хельтов лежало отдельно. Оно шло именно тому, кто убил их. От Скирре осталась лишь изрубленная на куски туша. Харальд был залит кровью с ног до головы.
Он посмотрел на нас и улыбнулся. А потом занес окровавленный нож над своей головой и медленно перепилил свалявшиеся волосы. Пук рухнул на землю, а освободившиеся пряди мягко упали на помолодевшее лицо Харальда.
— Как же тебя теперь называть? — рассмеялся я. — Косматый больше не подходит. Разве что Прекрасноволосый.
— Хорошо. Отныне пусть так и будет.
Эпилог
Жители прибрежного города Фискехале тревожно смотрели на море. Те, что опытнее или сообразительнее, уже волокли жен и детей к окраине, поближе к лесам. Сотня хирдманов под началом хёвдинга-хельта выстроилась на пристани и приготовилась к бою.