Сага о Северных островах

Бутырская Наталья

— Так ведь по весне и уходить не захочется? От теплой женской задницы да детей, — смеялся Эгиль.

— Кай же ушел. Чем я хуже?

И многие думали, как Энок. Теперь, когда мы поднялись и рунами, и богатством, пришла пора задуматься уже и о семье. Вот только скиррево добро распродадим…

За семь дней я залечил сломанные кости, благо дар Бьярне сильно помог, даже Вепрь пришел в себя, хоть пока дышал меленько и ел только жидкое. Альрик походил по городу и поспрашивал насчет работы, да ничего подходящего не нашлось, словно всех тварей повыбили на Северных

островах. Беззащитный думал взяться за торговцев, ведь раньше торговцы, особенно те, что уходили в иные земли, часто брали в найм такие хирды, как наш. Ну, чтоб хускарлы с хельтами. А нынче в Хандельсби только местные толклись. Пропали куда-то и сарапские торговцы, и те, что в Бриттланд и Валланд ходили. Разве что восточные, с Альфарики, что пришли по весне, остались.

Вот Альрик и подумал, а не рано ли отказался от конунгова сына? Может, и впрямь потерпеть Стига до осени, а уж потом распрощаться?

Впрочем, когда спустя седмицу мы пришли к конунгу, Рагнвальд начал так, будто забыл о прежнем разговоре.

— Есть у меня поручение, только оно не принесет вам ни славы, ни рун. Заставлять не буду, могу лишь просить. Был бы на вашем месте хирд послабее, так я б даже упоминать не стал, но вы… вы справитесь. И не потому, что у вас хельты да хускарлы, а потому что вы крепки духом и дружны, что нечасто встретишь у вольных хирдманов.

У меня в горле пересохло после таких славословий. Это ж чего эдакого конунгу от нас понадобилось? Неужто еще какая тварь объявилась?

— Много чудного творится на моих землях. Измененный, сторхельтова тварь, да еще и два ярла пропали.

Я невольно икнул.

— Один — старый знакомец Кая, ярл Скирре. Вышел из Тургара с женой и дружиной, а до Хандельсби не добрался, потерялся по пути. То ли люди лихие напали, то ли твари морские. Второго вы тоже знаете. Это ярл Гейр.

— Тоже потерялся? — нахмурился Альрик.

— Пока не знаю. Про ярла Скирре доподлинно известно, что он вышел на четырех кораблях, переночевал один раз, а в месте третьей ночевки не появился. А вот от ярла Гейра у меня уже давно нет вестей. Обычно он приходит в Орсов месяц и привозит твариные сердца. Нынче уже месяц Свальди, а его всё нет. И ни словечка, ни весточки. Один торговец обещался к нему наведаться, но тоже пропал. Вот я прошу вас сходить в земли ярла Гейра, разузнать, что там случилось.

— Когда-то ярл Гейр запретил нам ступать на его остров, — заметил Альрик.

— Вы пойдете не как вольный хирд, а как сопровождение Магнуса. Ярл Гейр важен для Северных островов, с его земель приходят почти все твариные сердца для хельтов и все, что подходят для сторхельтов. И я не могу послать кого-то менее значимого, чем мой сын. Коли беды никакой нет, ярл Гейр поможет вам с охотой на тварей. Так вы и сердце взамен забранного получите, и, может, прогоните ворожбу с сына. Как видите, мое доверие к ульверам бесконечно!

— Что ж, конунг, принимаем мы твое поручение. Завтра же отправимся к ярлу Гейру.

А когда мы вышли с конунгова двора, я спросил Альрика, зачем тот взялся за такое бесприбыльное дело. Мы

ж тут заместо лошади: отвезти Магнуса, привезти Магнуса. И всё. Впрямь никакой славы, никаких рун, да и серебро нам не пообещали.

Беззащитный усмехнулся и пояснил:

— Дурень все же ты, Кай. Вот зачем конунг про Скирре упомянул?

— Просто так.

— Просто да не просто. Видать, догадывается, что мы как-то причастны к его исчезновению или думает, что мы слыхали что-то об этом. Но видаков у него нет, следов нет, потому он лишь упомянул, а обвинять не стал.

— А Гейр Лопата?

— Ты же помнишь, каков тот ярл и каковы у него люди?

— Ага, сам на четырнадцатой руне, и хельтов у него полно. И сторхельт вроде был.

— Если бы конунг думал, что там и впрямь беда случилась, с какой Гейр не справится, послал бы он туда сына? Особенно с таким хирдом, как наш?

— А ведь и правда. Если Гейр с бедой не справился, так и нам не сладить.

— Значит, конунг не думает, что там настоящая беда, а хочет, чтобы ты подольше побыл с Магнусом, чтоб твой дар все же сладил с ворожбой. Или надеется, что ты получишь руну, станешь хельтом и тогда лучше будешь управляться с даром.

— Что ж, я не прочь получить десятую руну. Только по-честному, а не вдобивку.

Мы собрали хирдманов, Альрик запретил пить этим вечером, чтоб все свежими проснулись. А наутро, дождавшись Магнуса и неизменного Стига Мокрые Штаны, двинулись в путь.

Я крутил в руках выбранный на скорую руку топор. Изломанный отнес Кормунду и попросил вплавить железо в секиру, которую заказал. Хотел ведь сохранить и передать сыну, но раз уж случилось так, пусть душа топора перейдет в новое оружие, будет помогать в битвах и впредь.

Вепрь сидел у борта и пробовал втягивать воздух поглубже, кривясь от боли. Крепко же его тварь саданула. Дударь легко отделался, ссадины быстро заросли под даром. Росомаху я впервые за эти дни увидал трезвым, потому как пил он крепко и без продыху. Трудюр повеселел и похудел за время в Хандельсби, и его я не видел в Хандельсби ни разу, как с корабля сошли. Хорошо, хоть Эгиль знал, где тот гулял, и вовремя отыскал.

Энок сказал, что видел Ящерицу. Лейф и впрямь стал жрецом бога-Солнце, выбрил себе макушку, нацепил балахон и говорил с людьми.

— Я пытался его отговорить, но он ни в какую. Уперся в своего бога, мол, тот его и слабого принял, а наши боги отвернулись, хоть и не было в том его вины.

Пока плыли на север, я думал о своем хирде. Не понимал, почему после легкого боя с каменными жабами и бриттландским ярлом воины уходили, а после сражения со сторхельтовой тварью ни один не дернулся. То ли потому что увидали силу хирда, то ли из-за серебра. А, может, из-за речи Стига о Скирировом даре. И ни один не спросил потом, а у кого этот дар и как он выглядит. Ладно, Синезуб слишком глуп для этого, Отчаянный думает лишь о себе и своем даре, Свистун опытен и знает, что можно говорить, а о чем лучше промолчать. Но почему Коршун или тот же Росомаха держатся в стороне, будто и не слыхали слова Стига?