Сага о Скэйте

Брэкетт Ли Дуглас

Гильмар... Возвращается в Цитадель!

Словно подхлестнутый, Старк побежал назад. Оставив свет за спиной, он отправился обратно в темные глубины коридоров. Теперь он искал лестницы, которые вели бы его вниз. Сейчас его первой задачей было найти путь к нижнему уровню. Ему совсем не нравилось находиться так высоко. Самое плохое во всем этом было то, что, двигаясь в полной темноте, он не мог запомнить путь и, следовательно, мог несколько раз проходить одним и тем же коридором, сам того не зная.

Голод и жажда становились

все более настойчивыми. В конце концов он был вынужден на время прекратить свои поиски и немного поспать. Недолго, но полностью расслабившись. Затем он встал и пошел опять. Каждый его нерв, каждое чувство были напряжены до предела, чтобы не упустить ни малейшего звука, проблеска света, чего-то, что могло бы привести его к жизни.

Он шел спотыкаясь по бесконечным километрам коридоров, с грохотом пробивался через заваленные различными предметами комнаты, роняя все, на что натыкался в темноте, чуть не падая с крутых лестниц. И наконец его ухо уловило слабый звук.

Сначала он решил, что ему просто показалось или же это стучала кровь, текущая в его жилах. Затем звук исчез, и Старк больше его не слышал. Он только что спустился с лестницы и ощущал впереди себя коридор, которого он еще не видел. Звук мог идти только оттуда. Он начал пробираться по коридору, часто останавливаясь, чтобы прислушаться.

И звук раздался снова. Теперь уже сомнений не было: это была музыка. В катакомбах древностей, пыли и мрака кто-то исполнял музыку. Очень странная музыка, исполняемая на странном инструменте, вибрирующая с необычной гармонией. Это была самая прекрасная музыка, какую Старк когда-либо слышал.

Дважды музыка прекращалась, как будто музыкант сбивался или вспоминал мотив. Затем она начиналась снова. Наконец Старк в темноте увидел проблески света и бесшумно приблизился.

Перед ним была дверь. А за ней освещенная несколькими лампами маленькая комнатка. Один из Детей, старик с дряблой кожей и выступающими костями на лице, сидел, склонившись над странным инструментом с огромным количеством струн. За ним стоял стол, заваленный древними книгами и манускриптами. Здесь же стояло блюдо с едой и чашка какого-то напитка. Пальцы старика как бы ласкали музыкальный инструмент, словно это был ребенок.

Старк вошел.

Старик поднял на него глаза. Старк видел, как на лице старика медленно появилось выражение удивления.

— Человек извне пришел в Дом Матери? — спросил старик.— Это конец мира...— И с этими словами он аккуратно отложил инструмент в сторону.

— Пока нет,— сказал Старк.— Все, что мне надо, это убраться отсюда. Здесь есть северные ворота?

Он ждал, пока старик рассматривал его своими огромными, светящимися на изъеденном временем лице глазами. Наконец Старку это надоело, и он сделал угрожающее движение.

— Здесь есть северные ворота?

— Есть, но я не поведу тебя туда.

— Почему же?

—

Потому что теперь я все вспомнил. Мне говорили — всем нам говорили,— что в Доме Матери находится враг, чужой, и нам всем нужно быть настороже. Мы обязаны поднять тревогу, если увидим его.

— Старик, ты не поднимешь тревогу и проведешь меня к северным воротам.— Старк положил свою кровоточащую, внушающую ужас руку на инструмент.

Старик встал. Мягким и умоляющим голосом он сказал:

— Я пытаюсь восстановить музыку Тлавки, королевы Города во времена Переселения. Это работа всей моей жизни. Это единственный сохранившийся инструмент той эпохи. Другие утеряны где-то в пещерах. Может быть, они уже погибли, а если так...

— От тебя зависит сохранность этого инструмента. Или ты сделаешь, что я прошу...— Он убрал руку.

Старик задумался. Его мысли можно было прочесть на лице...

— Ну хорошо,— сказал он.— Ради сохранности инструмента...

Старк взял молот и зубило. Он положил свои закованные руки на мраморный стол, поверхность которого была гладкой и очень твердой. Ему было не по душе такое святотатство, но выбора не было.

— Сбей эти штуки с моих рук.

Старик взял зубило и молот и стал сбивать оковы. Древний стол был основательно поврежден, но в конце концов наручники поддались. Старк потер свои кисти. Голод и жажда стали невыносимыми. Он отпил из чашки, стоящей на столе. В ней оказалось какое-то старое вино. Он предпочел бы воду, но все же это было лучше, чем ничего. Еду он распихал по карманам, чтобы съесть по дороге.

Старик терпеливо ждал.

— Идем,— сказал Старк и поднял инструмент.

Старик взял лампу и вышел в коридор.

— И много таких, как ты, одиноких ученых? — спросил Старк.

— Много. Мать Скэйта поощряет занятие науками. Она дает нам мир и покой, и мы можем всю нашу жизнь посвятить науке. Теперь нас стало гораздо меньше. Когда-то музыкой занимались тысячи, в несколько раз больше Детей занимались историей, древними книгами и законами. И конечно, составлением каталогов.— Старик вздохнул.— Хорошая была жизнь!..

Вскоре они вернулись в обитаемые части пещер. Старк крепко держал старика одной рукой за одежду, а в другой руке нес инструмент.

— Если нас кто-нибудь увидит, старик,— сказал он,— музыка Тлавки умрет.

Старик вел его очень осторожно, обходя пещеры, где находились переписчики, ювелиры, скульпторы, резчики по камню; больницы и школы, где обучались молодые Дети; странные, глубоко погребенные фермы, где выращивались какие-то зубчатые растения и поддерживалась постоянная влажность. На нижних уровнях, как заметил Старк, было гораздо теплее, и старик объяснил ему, что под Домом Матери простирается обширная теплая область, благодаря которой весь Дом обогревается и Дети, живущие в нем, могут даже принимать теплые ванны.