Сага про золотого цверга. Дилогия
Шрифт:
– Я уже ничего не думаю. Это чертово приключение перевернуло всю мою жизнь, все мироощущение… Както напыщенно получилось… Но я и вправду стал себя чувствовать другим человеком. Я не знаю, лучше я стал или хуже, я просто другой. Так бывает, когда возвращаешься кудато, где не был несколько лет, знаешь, есть такой пример из учебника, что, когда возвращаешься туда, где был ребенком, все вещи кажутся маленькими.
Якадзуно вздохнул.
– Я все понимаю, – сказал он. – Ты веришь в судьбу?
– Нет.
– А я верю. И я благодарен судьбе,
– Думаешь, оно закончилось?
– А что, есть сомнения?
– Пока только предчувствия.
– Какого рода?
– Я не могу точно сформулировать, я чувствую, что чтото не так, а объяснить не могу. Эвристический блок говорит, что профили внешней среды носят аномальный характер, это, скорее всего, ничего не значит, просто много времени прошло…
– Какие еще профили?
– Долго объяснять. Но, помоему, наши приключения еще не закончились.
6
Анатолий не знал, как объяснить Якадзуно то, что он чувствовал. Наверное, так же трудно объяснить слепому смысл картины Сальвадора Дали или напеть глухому Пятую симфонию Бетховена. Те, у кого в мозгах нет встроенного процессора, не понимают, что это не просто калькулятор, который всегда под рукой, но и еще одно чувство, отсутствующее у обычных людей.
Сейчас Анатолий никак не мог избавиться от ощущения, что они с Якадзуно попали не на Землю, а в какойто другой мир. На первый взгляд все было в точности как на Земле, но тысячи мелких отличий, накапливаясь, формировали профиль внешней среды, не имеющий ничего общего с профилем той Земли, которую Анатолий покинул, отправляясь на Гефест за золотым цвергом.
Анатолий уже битый час пытался проанализировать разницу профилей, выделить и оценить ключевые факторы, сделать хоть какието выводы, но ничего не получалось. Кластеризация никак не давалась ему, даже самые безумные комбинации факторов не приводили к упрощению картины, хоть ты тресни. Вот одна совокупность данных, вот другая, напускаем на них критерий однородности, получаем отрицательный ответ, а в чем состоит разница непонятно. Совершенно разные выборки, не имеющие ничего общего, кроме случайных совпадений. Как будто он попал не на Землю, а в параллельный мир, очень похожий, но всетаки не тот. У когото из древних писателей был похожий сюжет…
И в этот момент эвристический блок сообщил Анатолию, что нашел коечто необычное. Он посчитал энтропию профиля, и она оказалась на порядок ниже нормы. А это значит… Ого!
Что делать? Сделать вид, что ничего не заметил? Нет, это невозможно вечером, когда Анатолий в очередной раз погрузится в электронный гипноз, все сразу станет видно. И еще нельзя исключать, что это входит в систему психологических тестов… Нет, это вряд ли, слишком дорогой тест получается.
Полюбому, нет смысла скрывать то, что скрыть невозможно. Анатолий мысленно перекрестился и вызвал врача мысленной командой.
Доктор Ройс явился минут через пять. Он
– Чтото случилось? – спросил он. – Вы так взволнованы…
– Профиль окружающей среды имеет аномально низкий уровень энтропии, сообщил Анатолий. Брови Ройса поднялись вверх.
– И что? – непонимающе спросил он.
– Вот это все, – Анатолий обвел рукой вокруг себя, – представляет собой одно большое театрализованное представление.
– В каком смысле?
– Не знаю. Я попытался проанализировать обстановку, но информации недостаточно. Я, конечно, мог бы попробовать потренироваться в особых навыках, вы знаете, о чем я говорю… но это както глупо. Вы легко обнаружите эти попытки…
– Да, вы правы, – кивнул Ройс, – в вашем положении глупо чтото скрывать. Значит, вы чувствуете искусственность окружения… А в чем это проявляется?
– Во всем. Все неправильно. Все настолько неправильно, что я даже не могу сказать, что именно. Уровень энтропии лишь незначительно превышает уровень, типичный для художественных фильмов. Такое ощущение, что все окружающее специально подстраивается под меня. У меня паранойя? Или мания величия?
Ройс ухмыльнулся.
– Я точно не знаю, – сказал он, – но на первый взгляд непохоже. Параноики не сомневаются в том, что говорят.
– Тогда в чем дело? Что вокруг происходит? Почему, например, нет выхода в глобальную сеть?
– Это режимный объект.
– Позвольте вам не поверить.
– Но это действительно режимный объект!
– Да, я знаю, это режимный объект, но причина не в этом. Выход в глобальную сеть был отключен… позавчера? Правильно?
– Использовать детекторы лжи во внебоевой обстановке неэтично.
– А лгать пациенту этично?
– Смотря в какой системе этики. Вы ведь русский? У вас, русских, это в порядке вещей.
– Это касается только тех случаев, когда пациент смертельно болен. Я смертельно болен?
– Типун вам на язык! Ну сами подумайте, ну что вы хотите узнать? Думаете, я вам сейчас все выложу – почему вас изолировали от мира, почему энтропия не та, какая надо? Слишком много вы о себе думаете. Если вам не сообщили информацию с самого начала, значит, эту информацию вам знать не следует. Вы же боевой офицер! Сколько времени вы были в запасе? Уже успели забыть базовые навыки?
– Нет, еще не успел. Можно задать один маленький вопрос?
– Да хоть два.
– На чьей вы стороне?
– Кто? Лично я? Я ни на чьей стороне, я на стороне самого себя. Я получил приказ, но я понятия не имею, чем этот приказ был вызван. И знаете что? Мне наплевать, чем он был вызван. Меньше знаешь – лучше спишь. Знаете такую пословицу?
Анатолию пришлось приложить колоссальные усилия, чтобы сохранить спокойствие, хотя бы внешнее.
– Я знаю только одно, – сказал он. – Человечество столкнулось с самым большим предательством за всю свою историю. И мне кажется, что корни этого предательства растут здесь.