Сак
Шрифт:
– А о чём?
– О сосуществовании разнообразий. Возможно, уместно, и признание существования расистов и националистов, которые требуют своего места под солнцем. Одно дело простое заявление о себе, другое – выдвижение неприемлемых переходящих границы человечности требований. Проблема не столько в агрессивном насаждении своих убеждений, сколько в отсутствии понимания необходимого сосуществования разных взглядов на жизнь. Здесь, как говорится, без толерантности никак не обойтись.
– Без чего?
– Толерантность значит терпимость к иной вере, к иному суждению, ну и так далее.
– Если
– Да, стала и не сегодня, и не вчера. Почему стала, не знаю. Но от чего, могу предположить. Одна из проблем, полагаю, в отсутствии скромности, очень важного человеческого качества. Не той, которую называют фарисейской, а естественной, Иисусовой. В естественной скромности изначально содержится огромная духовная сила. Она и милосердна, и мудра, и терпима к глупостям человеческим.
Кто-то может сказать, мол, в нашей динамично меняющейся жизни, когда человек просто не успевает осознавать, что происходит вокруг, когда дух стяжания вынуждает постоянно суетиться, откуда взяться скромности? Соглашусь, действительно, наша современная жизнь ориентирована на прагматизм. Но, слава Всевышнему, от этого духовная основа для человека не стала второстепенной. Она пока временно ушла в тень. Её так просто изжить невозможно. Она с Начала Начал набирала силу и аккумулировалась в человеке тысячелетиями. Правда, такую силу метафизическую, трансцендентную необходимо не только хранить в сердце своём, но и культивировать. А это труд не из лёгких. Проще потворствовать своим не лучшим страстям.
– Никак не пойму, чего ты хочешь сказать?
– Да, нэ совсем поннятно.
– Мы начали с чего? С человеческих трагедий, которые ожидают русских и некоренных жителей в тех республиках, где провозгласили суверенитет после распада СССР. Беда во времена перемен приходит в дома в основном невинных, а носителями беды чаще всего являются люди, обуреваемые страстью наживы, власти и так далее, лишённые духовности и человечности.
– Ладно, не грузи себе и нам мозги. Давай лучше по пивку.
– Асманкель, ты Колю не слушшай. Лично мне интэресно.
– А что именно тебе интересно, Артис?
– А всё, что ты говворишь.
– Я, может быть, чушь мелю?
– Точно нне чушь.
– Здесь ты немножечко заблуждаешься. Не чушь, когда слова не расходятся с делами. А у меня с этим серьёзные разногласия бывают порой.
– Если ты так говворишь, то значит ты так и мыслишшь, и так же поступпаешь. Какие же тут разноглассия?
– Да, я с Артисом согласен.
– У меня ведь не одни эти мысли. Бывают и другие.
– Например, какие?
– Да, интэресно узнать.
– Похотливые, меркантильные.
– Похотливые?
– Это про женнщин?
– Про них.
– А чего здесь плохого?
– Как бы помягче вам сказать? Они, в общем, извращённые.
– А по жизни баба у тебя есть?
– Так, в основном случайные, но не проститутки. Достойные уважения женщины. Только вот почему-то наши пути расходятся, не успев сойтись.
– Ясно, бабу тебе надо. И все твои извращенные мысли сами собой рассосутся. Поверь мне на слово. У меня что-то похожее было до женитьбы.
– Да, и у мменя.
– Вот
– Да, я с ним соглассен.
– Не бери в голову. Будет постоянная баба, освободишь головушку свою от всякой дребедени. Хотя о бабах думать завсегда приятно. В смысле интима.
– Николай, ты меня сильно удивлляешь. С появлением Асманкеля ты ни рразу не заматэрился, разговариваешь без херов и песцов.
– А что за песцы?
– Артис у нас воспитанный и вместо натурального словца использует мягкий вариант аналогов. Хер – понятно, что, песец – это типа хана. А я ведь и в самом деле ни разу не матюкнулся. Надо же. Скажи, Артис, а я сейчас тебя удивляю приятно или неприятно?
– А разве можжно удивляться прриятно или непрриятно?
– Да, можно. Ну и?
– Абсолютно солидарен. С Николаем. Удивление имеет много оттенков. Как и важнейшее качество человека, как любовь. Любить можно нежно и неистово, бескорыстно и извращенно. То есть человеческие чувства не ограничиваются одним каким-то узким определением. Так что вопрос Николаем был поставлен грамматически правильно. На что он, правда, не получил ответа. А когда кто-либо не получает ответа на заданный вопрос, то у него могут возникнуть подозрения.
– Каккие?
– Да, ты о чём?
– О недоговоренности. Наш современный язык многосложен. Вот возьмём язык наших предков, он прост, лаконичен и доступен. Наш нынешний вербальный метод обмена информацией не просто сложен, он ещё и двусмыслен. Иногда послушаешь кого-либо и не разберёшь, что он сказал, что он имел в виду. Двусмысленность произошла, как мне кажется, по причине неопределенности человека в отношении своего места в мироздании. Ему нравится красота как таковая, но он и не отвращается от пороков своих. Ему не хочется врать, но и на ладонь выложить свои пристрастия всем напоказ он тоже не жаждет. Возникает дилемма. Тогда он вуалирует мысли словами, в которых и правда и неправда одинаково присутствуют. Отсюда неопределённость в поведении потомка Адама и Евы. Отсюда и двусмысленный язык, который позволяет вроде говорить правду, но при этом скрывает действительное мнение собеседника, настоящую его суть. Отсюда недоговоренность, порождающая много загадок. А они не всем нравятся, так как не все любят решать чайнворды, шарады, ребусы.
– И что же я не договворил?
– Тебе лучше знать.
– Не томи, скажи.
– Артис, вот ты пристал ко мне, хотя лично я никаких претензий к тебе не имею. Претензии может иметь Николай, так как он у тебя спросил про удивление приятное или неприятное. Ты ведь проигнорировал его вопрос. Значит, у него мог остаться в душе осадок. Кто знает, что на самом деле вызвала у тебя воспитанность Николая. Если приятное удивление, то не высокого же мнения ты был о нём. Если неприятное, то это могло как-то напрячь тебя. Что означало бы, что Николай как воспитанный русский вполне, оказывается, может быть равным латвийцу и претендовать на права коренных жителей. Некоторые латыши считают русское бескультурье, невоспитанность основным препятствием ассимиляции славян здесь, на родине Райниса.
Конец ознакомительного фрагмента.