Сакалиба
Шрифт:
ислам. Но определяло ли это их духовный мир? Ответить однозначно невозможно. Изучая
культуру слут-сакалиба, мы как нигде остро испытываем недостаток информации. Прежде
всего, средневековые мусульманские авторы вообще нечасто уделяют внимание культуре
рабов и слуг, судить о которой мы можем в основном по изредка попадающимся историям
или анекдотам. Там же, где о культуре все-таки упоминается, речь, как правило, идет о
начатках исламской культуры, которую перенимали чужеземные
Собственная, неисламская культура сакалиба мусульманских писателей не интересовала, как, впрочем, не интересовала их и культура других рабов и слуг - европейских христиан, греков, тюрок и негров. Сакалиба представляются совершенно исламизированными,
усвоившими культуру местного мусульманского населения. Но здесь к данным источников
следует относиться с большой долей критицизма. Из того, что мусульманские авторы не
упоминают о собственной культуре сакалиба, отнюдь не следует, что ее не было вовсе.
Кроме того, иногда восточные авторы все-таки дают нам понять, что сакалиба сохранили
кое-что от того времени, когда они еще не были слугами в мусульманском мире.
Сказанное относится прежде всего к языку. Рассматривая историю слут-сакалиба в
различных регионах, мы видели несколько случаев, когда источники ясно указывают на то, что они говорили на родном языке. В середине IX в. евнуха-сакалиба служили
приезжавшим в Багдад купцам-русам переводчиками. Аглабидский правитель Ибрахим II разговаривал со своим слугой Б.лагом на языке сакалиба' . Сходная ситуация создалась
через несколько десятилетий, когда фатимидский халиф ал-Му'изз проявил интерес к
языку сакалиба, чтобы понять, что сказал о нем его слути-саклаби Музаффар. Все
отмеченные фрагменты указывают на то, что слут-сакалиба, говоривших на родном языке, было немало. Ибн Хордадбех, которому принадлежит рассказ о купцах-русах, общавшихся
в Багдаде с мусульманами при помощи слут-сакалиба, говорит о периодически
повторявшихся торговых поездках. Ибрахим II, как показывают его диалоги с Б.ла-гом, мог говорить на языке сакалиба достаточно связно, причем выражая не самые
элементарные мысли. Представляется маловероятным, чтобы эмир старательно учил язык
из-за одного-единственного слуги; скорее, он общался со многими сакалиба, которых при
его дворе было достаточно. Рассказ об изучении языков ал-Му'иззом носит, как уже
отмечалось, скорее, характер исторического анекдота. Как таковой он порождает
определенные сомнения. Действительно ли ал-Му'изз изучил четыре совершенно
различных и трудных языка (берберский, язык румийцев, язык негров и язык сакалиба) -
заметим, что эти занятия потребовали бы немало сил и времени, - только ради того, чтобы
разобраться
был славянином (мы помним, что его привезли из Болгарии), халиф, разумеется, знавший
это, взялся за изучение языка сакалиба в последнюю очередь, даже после языка негров?
Думается, что трактовать рассказ ал-Макризи следует иначе. Услышав из уст Музаффара
слово, показавшееся ему подозрительным, ал-Му'изз, скорее всего, просто вызвал к себе
доверенных слуг из разных народов и спросил, значит ли оно что-нибудь на их языках.
Берберы, румийцы и негры ответить не смогли; сакалиба же сказали, что это ругательство.
Эти вызванные для проверки сакалиба, как и Музаффар, хорошо помнили родной язык.
Что мог представлять собой <язык сакалиба>, о котором говорят восточные авторы? Хотя
мы вряд ли когда-либо сможем ответить на данный вопрос из-за отсутствия написанных
на этом языке документов, два предположения все-таки представляются достаточно
оправданными. С одной стороны, сохраняя в памяти родные славянские наречия,
сакалиба, скорее всего, разговаривали между собой на их смеси, понятной выходцам из
разных племен и местностей. Иногда, впрочем, смешение языков было ненужным, так как
судьба сводила вместе земляков (мы помним, что основную массу невольников-сакалиба в
мусульманской Испании и Северной Африке составляли рабы из одной местности -
славяно-германского пограничья, а при фатимидском дворе служило несколько уроженцев
Болгарии - Кайсар, Музаффар, Тарик и другие). С другой стороны, <язык сакалиба>, по
всей вероятности, вобрал в себя и немало арабских слов, обозначавших специфические
восточные реалии, - нечто подобное видим мы ныне в том варианте сербохорватского
языка, на котором говорят мусульмане Боснии и Герцеговины.
Сохранение языка было важнейшим условием сохранения национальной культуры. О том, что невольники-сйкялыба сохраняли в памяти и родную культуру, свидетельствуют
некоторые фрагменты <Книги о животных> (<Китаб ал-Хайаван>) ал-Джахиза. В одном
фрагменте ал-Джахиз сообщает, что сакалиба, как евнухи, так и некастрированные рабы, рассказывали ему, что в их стране змеи забираются на коров и сосут их молоко, отчего
коровы слабеют или даже околевают [228, т. 1, с. 168-169]. Этот мотив довольно популярен
в славянских поверьях и сказаниях [326, т. 2, с. 559-561; 558, т. 2, с. 563-564]. В другом
фрагменте отмечается, что рабы-сакалиба хорошо играют на струнных инструментах [228, т. 1,с. 166-167],иэто,естественно, наводит на мысль о славянских гуслях2. Можно