САКУРОВ И ЯПОНСКАЯ ВИШНЯ САКУРА
Шрифт:
– За что?!!
– Поэтесса как-то сдуру решила не дать Семёнычу на водку.
– Иди ты!
– Да, здоров был Семёныч в молодости, и собой хоть куда. В общем, бабы у него не переводились. Но пил, зараза, сколько себя помнил...
Сакуров с Жоркой, взяв тележку, с которой предварительно сняли борта, и клещи Мироныча, пошли на дело ровно в десять вечера.
– До разъезда пять минут скорым пёхом, и обратно минут двадцать, - объяснял Жорка. – До двух
– Как дорога? – поинтересовался Сакуров, топая шаг в шаг за Жоркой в сплошной темноте, слегка осиянной звёздами и ущербной луной.
– Да ничего, только метров пятьдесят придётся тащить по кочкам.
– Пятьдесят, это ерунда. Можно и на себе перенести.
– В своём уме? Каждый брус килограммов по триста, не меньше. Это тебе не шпала… А если они сырые, то вообще хрен поднимешь. Кстати, осторожно, кочки начинаются. Смотри, не махни в лужу.
– Я постараюсь.
Сакуров хорошо ориентировался в темноте, обозначенной чернильной низиной с торчащими из неё кочками на фоне неплотного тумана. Его тягучие клочья висели над землёй и походили на пряди седых волос, выдранных из бороды низкорослого лешего, который, усидев с водяным пару вёдер болотной, пошёл себе домой и, шатаясь промеж кочек, изрядно таки ободрался.
– Блин! – ругнулся Жорка.
– Что, ляпнулся?
– Да, почти по колено…
– Ты поаккуратней.
– Осторожно, ручей.
Они перешли вброд ручей, петляющий по низине вдоль железнодорожной насыпи, и забрались на насыпь. Железка, проложенная по ней, вела к металлургическому комбинату, которым когда-то руководил Мироныч. В полукилометре от подъёма на насыпь имелся железнодорожный мост. Там же был и так называемый разъезд, место пересечения железнодорожного полотна и дороги для гужевого транспорта. На разъезде стояли специальная будка и два домика. Раньше в будке дежурили железнодорожники, присматривавшие за пересечением когда-то оживлённых дорог и за порядком на мосте, а в домиках они жили со своими семьями. Теперь в будке никто не дежурил, но в одном из домиков продолжал жить бывший работник МПС. Куда девалась его семья, его коллеги и их домочадцы, оставалось только догадываться.
– Фу, теперь будет легче, - сказал Жорка, и они с Сакуровым пошкандыбали по железнодорожной колее.
– Слушай, ты вот водку жрёшь и – ничего? – спросил Сакуров.
– В смысле?
– Ну, ничего не мерещится?
– Ещё как мерещится.
– А что тебе мерещится?
– Будто с самим дьяволом общаюсь.
– Силён! – восхитился Сакуров. – А я всего лишь с домовым…
Сакуров невольно осёкся, поняв, что проболтался.
– Чё ты заткнулся? – усмехнулся Жорка. – Поди, домовой велел никому о себе не рассказывать?
– Велел, - признался
– Косвенно, это как бы намекнул, что, дескать, если ты проболтаешься, то он прекратит с тобой всякие сношения?
– Что-то вроде.
– Не ссы. Меня мой тоже стращал, да я о нём не тебе первому рассказываю, а всё равно продолжаем общаться.
– В деревне кто-нибудь знает?
– С ума сошёл? Можно было бы Петьке рассказать, да Петька сам спьяну всё, что хочешь, разболтает. Представляешь, если до Семёныча дойдёт?
– Представляю. Интересно, а ему чего-нибудь мерещится?
– Конечно, мерещится. Но что-нибудь попроще даже твоего домового. Обыкновенные зелёные черти, например. Или полуголые бабы в белом, которые перекидываются в бодливых коз или говорящих свиней. Только он из-за своей непомерной гордыни ни одной собаке про то не расскажет.
– Как ты думаешь: э т о нам только мерещится или о н и существуют на самом деле?
– Раньше я просто посмеялся бы над тобой, - ответил Жорка, - а последнее время и сам задаюсь похожим вопросом.
– Вот хорошо, что хоть с тобой можно поговорить, - благодарно пробормотал Сакуров.
– Пришли, - сказал Жорка. – Объясняю задачу. Здесь высота насыпи составляет метров пять, брус лежит внизу. Мы спускаемся вниз, ты цепляешь его клещами и тащишь, соответственно, вверх. Я упираюсь сзади и толкаю его туда же. Понял?
– Понял. Самогонку когда пить будем?
Сакуров спросил, и ему стало стыдно. Но стыд улетучился моментально, а желание выпить осталось.
– Как получится, - буркнул Жорка и полез вниз.
– А почему железнодорожники брус вниз побросали? Он им что, уже не понадобится?
– Понадобился бы. Только железнодорожники просят за брус в три раза дороже его реальной цены, а желающие приобрести хотят купить его в три раза дешевле. Понял?
– Угу…
Когда они подняли на насыпь пятый брус, в процесс его добывания вмешался отставной железнодорожник, не поленившийся вытащить свою дряхлую задницу из постели и припереться на «производство» вместе со своей собакой. Собака, поджав хвост, визгливо лаяла, а железнодорожник грозился вызвать милицию.
– Здоров, тёзка, - приветствовал его Жорка, вылезая на насыпь. – Чего шумишь – не узнал?
– Какой я тебе тёзка? Чево это не узнал? Чево это ты тут будешь указывать мне, шуметь или не шуметь? – раскипятился старичок под аккомпанемент своей собачонки. – А вот я милицию…
– Видал? – спросил Жорка, кивнув головой в сторону старичка. – Отчаянный мужик. Один прёт против двоих и – хоть бы хны. Слышь, Егор Васильич, ты милицию как звать собираешься: кричать будешь или по сотовому позвонишь? (19)